Луна. Аарон Эхаз

взрослому мужчине, своему королю, что все мы иногда ошибаемся и нужно просто найти силы идти дальше, идти вперёд?

      – Я сделал несколько ужасных вещей, – продолжал король. – На тот момент они казались мне неизбежными и необходимыми. Но теперь я очень о них сожалею.

      – Должен быть способ всё исправить, – не выдержал Каллум. – Может быть, не стоит так застревать в прошлом? Я имею в виду людей и эльфов… Может ведь найтись способ идти дальше как союзники, а не как враги.

      – Меня радует твой юношеский оптимизм, – вздохнул король. – Но, боюсь, уже слишком поздно. Сделанного не воротишь.

      – Но вы же король! – умоляюще воскликнул мальчик. – Вы можете сделать всё что угодно, у вас есть власть и сила!

      Харроу только горько усмехнулся.

      – Это обычная детская иллюзия, мальчик мой, что у взрослых есть власть и сила – и большая свобода. На самом деле всё наоборот. Любой ребёнок куда свободнее короля.

      Каллум скептически сощурился – но не стал спорить: он знал, что за всю историю Католиса не было короля упрямее Харроу. Если он почему-то вбил себе в голову, что должен искупить свои ошибки, что заслужил ужасную участь, не существовало способа его переубедить. Каллум посмотрел на свиток в своей руке.

      – Я собираюсь отдать вам письмо обратно через несколько дней, – сказал он твёрдо. – Не хочу, чтобы мне пришлось его читать. – Он внимательно сверлил взглядом лицо отчима, ища в нём знак, что у того есть надежда пережить нынешнюю ночь и мир снова станет прежним, нормальным.

      Но король Харроу упрямо покачал головой.

      – Позаботься о брате, Каллум, – тяжело сказал он и повернулся к пасынку спиной.

      Каллум понимал, что это означает: аудиенция окончена, ему приказано уйти. Он медленно двинулся к дверям, стараясь не думать, увидит ли он ещё когда-нибудь своего единственного оставшегося родителя.

      Со дня свадьбы короля Харроу с матерью Каллума король всегда относился к нему как к родному сыну. По крайней мере старался. Однако же… Каллум ни разу в жизни не называл его папой. Никогда не говорил, что любит его. И теперь с каждым шагом, приближавшим принца к дверям, сердце мальчика сжималось всё болезненнее.

      Не плакать, только не реветь, приказал он себе. Тронная зала – не место для детских истерик. Нужно показать королю, что он сильный, что он справится… Каллум замер на пороге, собираясь с духом. Главное – не реветь… и не оглядываться.

      Однако тут мальчика за плечи обхватили сильные руки короля. Он зажмурился и пылко ответил на объятие, невольно всхлипнув. Поражённо увидел, что по щекам короля тоже катятся слёзы. Он изо всех сил стиснул отчима в объятиях, спрятав лицо у него на груди, и надеялся, что это зачтётся за все упущенные важные слова, за все упущенные шансы.

      Когда Каллум наконец оторвался от отчима, увидел, что у стены молча стоит лорд Вирен. Харроу тоже его заметил, разомкнул объятия.

      – Гм, Вирен, что у вас? Что за манера пробираться в залу без стука, – недовольно сказал он, отпуская мальчика.

      В руках Вирена виднелась какая-то странная