Перфекционистка в офисе. Мария Хайнц

не по себе без кошелька, поэтому, ругая себя за рассеянность, быстрыми шагами направляюсь к офису.

      – Кошелек забыла, – говорю охраннику, который привстает, чтобы посмотреть, кто это так поздно собрался на работу.

      – Понятно, бывает.

      – Ключ ещё не сдавали?

      Охранник поднимает глаза на открытый шкаф с ключами, и качает головой. Наверное, Таня задержалась. Я поднимаюсь на третий этаж.

      – Татьяна, – говорю я, открывая дверь, – извини, я кошелек забы…

      Официальное объявление о конце света не подействовало бы на меня сильнее, чем то, что я увидела. Виктор Алексеевич обнимает Татьяну, сидящую на столе далеко не в позе начальника отдела банка, и страстно целует ее в шею. Конечно, он остановился, когда увидел меня, но не быстро, как делают любовники, которых застали врасплох, а медленно, словно хотел показать мне, что увиденное мною – реальность, про которую уже все знают. Кроме меня… Я будто немею, и на какое-то время перестаю слышать. Он что-то говорит, но слова его медленно распадаются на буквы и падают на пол – прямо передо мной. Их скапливается так много, что уже ничего не вижу. Кажется, сейчас рухну в обморок – прямо на эту гору бессмысленных букв. Приседаю на стул, который оперативно подставляет шеф.

      – Александра! – он обмахивает меня папкой с отчетами. – Вижу, вы очень рады за нас! Мы только что решили пожениться. Александра! Ну что же вы молчите? Вы рады?

      – Рада, – шепчу я ледяным тоном. – Очень рада.

      – Я и не сомневался, – Виктор Алексеевич с облегчением выдыхает и заметив, что опасность обморока миновала, перестает махать папкой.

      – Значит, вы разводитесь? – слышу я свой голос.

      Господи, кто меня тянет за язык? Подчиненная не должна задавать таких вопросов начальнику. Это его личное дело!

      – Да, это было уже давнее решение. А теперь, – он прижимается к подоспевшей на помощь Татьяне и многозначительно гладит ее по животу, – больше тянуть некуда. Жаль только, что Татьяне из-за всего этого уйти придётся. Наше начальство наше такую субординацию не приветствует.

      – Да, – тяну я и стараюсь глубже дышать, чтобы не рухнуть от второй новости со стула. Живот у Татьяны будто за день вырос! Как же я раньше не замечала?

      – Ребёнок всё ставит на свои места, – заключает Виктор Алексеевич.

      – А как же ваш другой ребёнок?

      О, Господи! Зачем изображать сейчас из себя Марию Терезу?

      – Александра, это не ваше дело, – Виктор Алексеевич становится жестким. – Но я отвечу. Да, у меня есть ребенок, но он не мой. Я женился когда-то на женщине с ребенком, мы не сошлись характерами. Ребенок хорошо общается со своим родным отцом. Я ему не нужен, а этому – очень даже. Я долго не мог решиться, но сегодня понял, что тянуть дальше некуда.

      Он снова улыбается и принимается гладить живот Татьяны.

      – Александра, –