Лучше мне умереть. Рекс Стаут

Гудвин сообщил мне о вас и об обвинительном вердикте вашему клиенту. Весьма прискорбно.

      – А он передал вам, что вы обо мне еще услышите?

      – Да, он упоминал об этом.

      – Хорошо. А вот и я собственной персоной. – Фрейер почему-то не захотел воспользоваться преимуществами большого удобного кресла и сидел на самом краешке, положив ладони на колени. – Гудвин заявил мне, что ваше объявление в сегодняшней газете не имеет отношения к моему клиенту, Питеру Хейсу. Утверждал, что никогда не слышал о нем. Я не поверил ни единому слову. И действительно, меньше чем через час Гудвин появляется в зале суда, где проходит процесс по делу моего клиента. Все это нуждается в объяснениях, и я желаю их получить. Я уверен, что мой клиент невиновен. Уверен, что он жертва дьявольской провокации. Нет, я, конечно, не утверждаю, что вы принимали участие в заговоре. Должен признаться, не вижу, как это можно было осуществить, если объявление появилось в день оглашения вердикта жюри. Но я хочу…

      – Мистер Фрейер, – Вулф поднял вверх ладонь, – с вашего позволения, я могу облегчить вашу задачу.

      – Но сперва мне нужны удовлетворительные объяснения.

      – Я знаю. Именно поэтому и собираюсь сделать то, что почти никогда не делаю и никогда не сделаю. Разве что по принуждению. Но сейчас это вызвано чрезвычайными обстоятельствами. Итак, я собираюсь передать вам то, что сказал мне мой клиент. Вы ведь член Нью-Йоркской коллегии адвокатов?

      – Естественно.

      – И вы адвокат по делу Питера Хейса?

      – Да.

      – Тогда я сообщу вам конфиденциальную информацию.

      Фрейер недоверчиво прищурился:

      – Я не стану связывать себя обязательствами хранить конфиденциальность, если это может хоть как-то навредить интересам моего клиента.

      – Ну, от вас этого и не требуется. Единственное условие – отнестись с уважением к частной жизни другого человека. Интересы вашего клиента и моего клиента, возможно, пересекаются, а возможно, и нет. Если они пересекаются, мы обсудим вопрос, в противном случае нам остается рассчитывать на ваше благоразумие. Вот, в сущности, и все, что я хотел вам сказать.

      Итак, Вулф все рассказал. Он не стал слово в слово передавать разговор с Джеймсом Р. Херолдом, но и не упустил некоторые подробности. Когда Вулф закончил, Фрейер уже имел полную картину того, на каком этапе расследования мы находились к четырем часам дня, когда он позвонил в нашу дверь. Адвокат оказался хорошим слушателем и только пару раз перебил Вулфа, для того чтобы кое-что уточнить и попросить показать ему фотографию Пола Херолда.

      – Прежде чем продолжить, – сказал Вулф, – предлагаю вам удостовериться в правдивости моих слов. Конечно, заявления мистера Гудвина не имеют для вас юридической силы, однако вы можете изучить расшифровку его записей. Это пять машинописных страниц. Или можете позвонить лейтенанту Мёрфи. При условии, что сохраните инкогнито. Тут я целиком и полностью отдаю себя в ваши руки. Не хотелось бы, чтобы он начал выяснять наличие возможной связи