Бефстроганов по-губернаторски. Вадим Панджариди

сама нашла риелторшу средних для женщины лет, не доверяя Василию столь серьезное дело.

      Но дело не пошло. То ли цену новосибирская мадам, а прикамская квартира была записана за ней, заломила высокую, то ли отсутствие ремонта на жилплощади не устраивало потенциальных покупателей. Дело в том, что после того, как Васильева жена урыла в далекую Сибирь несколько лет тому назад, квартира не ремонтировалась: Бэзл справедливо считал, что зачем делать ремонт, если ее все равно продавать? Ремонт когда-то делала криворукая жена с такой же криворукой подругой, поэтому обои кое-где отклеились, а в сортире отпала пара плиток.

      Но между тем выглядело жилье Василия даже очень приличной квартирой, почти что музеем: книги, картины, иконы, цветы в вазах, прочий антиквариат, если, конечно, так можно назвать любопытное старье.

      Случайное совпадение

      В один из вечеров риелторша, предварительно позвонив, привела возможных покупателей. Сняв куртку, она осталась в короткой кожаной юбчонке и, снимая сапоги, так опрометчиво задрала ногу, что Базилио даже успел углядеть ее белые трусы сквозь черные колготки. Естественно, что он решил не упускать случая, когда легкий флирт так легко сам бежит в руки.

      Посетительницы, а это были две толстые тетки бальзаковского возраста, по виду явно из колхоза, квартиру осмотрели как-то без огонька, особо никуда не заглядывая, как это обычно принято на таких смотринах. Их, как и риелтора Марианну, больше привлек граммофон, этакий скромный предмет старины, на покупку которого не так давно после долгих поисков расщедрился наш герой.

      В момент их прихода Бэзл как раз слушал хриплого Леонида Утёсова. Тяжелая, будто крышка канализационного люка, пластинка, как и положено, скрипела, словно посыпанная песком, что придавало старым песням особый колорит.

      – Оно еще и играет? – удивилась одна из колхозниц.

      – Сами слышите. Нравится?

      – Да, хорошая вещь. Дорогая, наверное?

      – Да как сказать.

      Гостьи вскоре удалились. Марианна в прихожей стала надевать куртку, которую ей учтиво подал Базилио.

      – Может, еще что-то хотите послушать?

      – А что у вас есть еще? Я никогда не слышала такого.

      – Могу «Песняров» включить, могу Изабеллу Юрьеву.

      – А кто это?

      – Романсы пела в начале прошлого века.

      – Да? Никогда не слышала.

      – Могу поставить чего-нибудь попроще. «Бони М», например. Высокое искусство живет по принципу дорогого борделя – любые фантазии за ваш счет! Шучу.

      Шутка получилась какая-то неуместная. Но Марианну это нисколько не смутило.

      – Ой, как здорово! – проворковала она.

      – Проходите.

      Риелторша немного, как румяная доярка на сеновале, поломалась для порядка. И робко снова прошла в комнату. Базилий поменял пласт, и из широкого раструба бодро загудело: «О-о, Распутин, о-о, Распутин!».

      – Чай, кофе? Коньяк не предлагаю,