Амур с капральской тростью. Леопольд фон Захер-Мазох

почти полностью выгорели, бросали отблески своего неверного света на разгоряченные и раскрасневшиеся от вина или на бледные, перекошенные азартом лица приблизительно двадцати молодых подпоручиков и капитанов, которые кричали, перебивая друг друга, горланили и пели. Сейчас они играли в onze et demi.[6]

      Банк держал капитан Павлов. Это был высокий стройный мужчина с симпатичным лицом, большими живыми глазами и с той печатью отваги во всем облике, которая делала его еще привлекательнее. Он сидел среди всеобщего гомона спокойно, даже как-то меланхолично, ибо все больше проигрывал. Время от времени он только нервно закусывал губу или молча царапал шпорой под столом половицу, однако не жаловался и не сыпал проклятиями.

      К столу, не привлекая внимания, подошли два новых гостя, по всей видимости, офицеры, поскольку были в шинелях, однако так плотно закутались в них и так низко надвинули на глаза треуголки, что распознать какого они полка было невозможно, как невозможно было толком разглядеть необычно миловидные, почти женственные черты их лиц.

      В этот момент один драгун крикнул:

      – Иду va banque![7]

      Банк был сорван.

      Капитан Павлов слегка разгладил свои тонкие черные усы, удачливый офицер кавалерии сгреб к себе деньги – один рубль скатился на пол.

      Павлов поднял его, с улыбкой сомнения посмотрел на отчеканенный монете импозантный, обрамленный горностаем бюст царицы и бросил на стол к остальным.

      – Возьми ее, эта серебряная дама у меня последняя, – воскликнул он, – мне никогда не везло с женщинами!

      Товарищи расхохотались.

      – Потому что они знают, что ты их не любишь, – пробормотал более высокий из двух подошедших.

      – О, еще как люблю! – возразил Павлов, презрительно кривя губы. – Но я их не уважаю.

      – И почему же не уважаешь?

      – Почему? Да потому что женщина, по сути, является существом подчиненным, – ответил Павлов, – впрочем, это можно было еще терпеть, пока бабы растили, кормили, пестовали и обшивали своих детей, однако сейчас они председательствуют на ученых собраниях и командуют полками.

      Его слова вызвали дикий хохот.

      – А ты не допускаешь, что могут быть исключения?

      – Исключения? – сухо парировал Павлов. – Мне что-то ни одного не встречалось.

      – Ну, а скажем… наша царица!

      – О! Это конечно, великая женщина, блестящий ум, – с иронией произнес Павлов, – она так же разбирается в правлении, как марионетка в постановке комедии, вчера пьеса называлась «Орлов», сегодня она называется «Потемкин», и ни один человек не возьмется сказать, как она будет называться завтра!

      На сей раз после его слов воцарилась мертвая тишина, и каждый из присутствующих с изумлением посмотрел на другого.

      – Ты выпил лишнего, – произнес наконец драгун.

      – Тут это ни при чем, – не согласился финский егерь, – он и в трезвом виде говорит то же самое.

      – Будь поосторожнее с женщинами, – вдруг произнес чей-то звучный голос за

6

Одиннадцать с половиной (франц.) – карточная игра.

7

Ва-банк (франц.) – ставка (на одну карту), равная всему банку; в карточных играх: на все деньги, находящиеся в банке.