Мир в ладони. Антология

волшебными вещи.

      Лето долиной лежит

      перед глазами июня.

      Тают его миражи.

      Голос теряется юный.

      Я виноват, как всегда,

      Что не услышал призыва.

      Тихо мерцает звезда.

      И улыбается ива.

      Ковер

      Я покупаю восточный ковер —

      Хитросплетение множества жизней.

      Будьте, глаза, как принцессы, капризны.

      Сердце, смелее. Мой дух, будь остер.

      Я выбираю персидский ковер.

      Где-то в чужом и далеком Иране,

      Слушая суры святого Корана,

      Опытный мастер разводит костер

      Красок подземных и красок небесных.

      Вяжется за узелком узелок.

      Годы пройдут и исполнится срок,

      Сложится жизнь и закончится песня.

      Это ковер выбирает меня.

      Душу мою покупает и платит

      Звонкой монетой. И новое платье

      Просит душа для грядущего дня.

      Этот ковер – он и детям, и внукам

      Будет нашептывать сказку мою.

      Ту, что уже потихоньку пою,

      Стоя в саду остановленных звуков.

      Рождение

      Кого спасать – ребенка или мать?

      Господь, спасешь Рубцова Николая?

      Усталый доктор сядет на кровать.

      Да не ложится. И не засыпает.

      Сгущенье гроз перечеркнет июнь

      Косым дождем, и в нем не будет снега.

      Вот так внезапно снова станешь юн,

      Не ощущая горечи побега.

      От прядей тонких, слипшихся волос

      На жаркий лоб прольется струйка пота.

      Но жизнь решит поставленный вопрос,

      Поскольку в том и есть ее работа.

      А день расправит света полотно

      Над всей деревней, над рекой и пашней,

      Чтоб переполнить детское окно

      И незаметно сделаться вчерашним.

      Не совсем по Шекспиру

      На высокое небо апреля,

      На весенний немыслимый день

      Променяйте стремление к цели

      И познания бледную тень.

      Почки липы готовы взорваться

      Юным клейким зеленым листом.

      Вы бессмертны, когда вам пятнадцать.

      И неважно, что будет потом.

      Не прервется дыханье Джульетты.

      Не погаснет ее поцелуй.

      Что бы там ни твердили поэты,

      Смерть влюбленным совсем не к лицу.

      А когда все пройдет и очнетесь

      В совершенно иных временах,

      То споете, что нету, мол, тети —

      И не надо в житейских волнах.

      Лабиринт

      Плыла звезда, как поплавок,

      В Неве качаясь.

      Темней Невы ночей глоток,

      В нем лед и ярость.

      А в самом сердце темноты,

      Судьбы и ночи

      И есть убежище мечты

      И веры прочей.

      Когда закованы в гранит

      Любви пределы,

      То кто все это объяснит?

      Возможно, Белый.

      Закоренелый акмеист,

      Увы, бессилен

      Понять, насколько же змеист

      Рисунок линий,

      Где