Дарий Юпитера. Марина Бердс

им лучом. А вокруг этого праздника детства стоял тяжелый, изнурительный труд, уносящий жизни и здоровье простых работящих людей.

      «Вот бы сделать этих людей счастливыми! Так, чтобы им было не в тягость, чтобы работалось так легко и с удовольствием, что даже самые ленивые лежебоки не смогли удержаться от труда!», – мечтал Мальчик, глядя, как тают в синеве облака. Больше всего на свете он любил ясное синее небо, хотя все думали о Мальчике наоборот. Да, непогода приводила его в трепет, а гроза завораживала настолько, что он становился недвижим. Особенно ночью. Тогда он прилипал к стеклу мокрого окна и не мигая вглядывался в черноту, разрезаемую салютами молний, взлетающих ввысь. И он представлял, как сматывает эти молнии в клубок, стирает маминой тряпкой тучи – и очищается горизонт. И тем самым он очень любил огонь. Это было его единство противоположных чувств, сливающихся в какую-то непредсказуемую волю к победе.

      Однажды среди погожего дня внезапно потемнело и выключился ветер. Звуки отдалились, а издалека послышались отдаленные хрипы громовых раскатов. Толстый диванный кот, дремавший на подушке, вспрыгнул, как укушенный, и бешено заорал с выпученными глазами: из-под двери, подгоняемый сквознячком, вылез живой огненный шар и направился прямо на него. Кот в панике вылетел в приоткрытое окошко, а шар погнался за ним.

      – Душан! Душан! – закричал Мальчик и ринулся спасать своего избалованного питомца. Кот бежал впереди, за ним, качаясь, неся на всех парусах раскаленный шар, а третьим, отставая, бежал хозяин Душана.

      Гроза была уже совсем близко. Большая злобная туча играла зарницами и громыхала все ближе. Кот исчез из поля зрения Мальчика, и только по светящейся точке, как по маячку, еще не потерялся ориентир. Долго ли бежал Мальчик, коротко ли – стремление спасти кота стерло все восприятия пространства и времени. Сердце клокотало в груди, он задыхался от бега, и, когда совсем иссяк, остановился и понял, что заблудился в лесу и не знал, куда дальше идти и как отсюда выбраться. Туча же уже нависла над головой, забрызгала едкими каплями и начала опускаться, готовая проглотить заблудившегося беглеца.

      А туча все ниже и ниже, а дождь все больнее и больнее, превращаясь в ледяную крупу… Изображение окружающего мира начало расплываться и исчезать. Сбившееся дыхание никак не получалось остановить, и растерянный Мальчик стоял как вкопанный где-то в дремучей чаще леса. который стал ему совсем не знаком. Вдруг он почуял дыхание этой чащи и прикосновение чьих-то лохматых лап. «Это деревья начинают сходить со своих мест», – вспыхнула страшная мысль, и тело начало превращается в корявый ствол. «Деревья решили меня взять к себе», – подумал Мальчик и закрыл глаза, чтобы умереть.

      Туча упала на землю быстрым туманом, рассыпалась, впиталась в почву, разливая благодать для грибов. Влага застряла в подлеске и засверкала драгими каменьями по травам и кустарниковой листве. Туман растаял, и солнце в очищенном небе потянуло кверху струйки испаряющейся воды.

      Мальчик понял, что колдовство ушло, он еще жив, а его члены деревянными быть перестают. Он почувствовал освобожденный выдох, услышал басовитый смех и открыл глаза. Оказывается, сквозь стволы просвечивалась знакомая поляна. Надо же, из-за страха так можно не узнать свои любимые места! Он встряхнулся, роняя дождевую пыль, и пошел по тропинке туда, откуда слышался тот самый смех. Не пройдя и трех метров, он увидел впереди живописного длиннобородого старика, в длинном плаще и с длинным горбатым носом. Старик сидел на мокром сваленном дубе, под ногами терся мурчащий Душан, а рядом дымился пенек, при этом совершенно здоровый на вид.

      – Да-рий! – лукаво позвал Мальчика Старик и поманил к себе рукою. Мальчик подошел. – Это я над тобой смеюсь, как ты тумана испугался и раскорячился, как рожон. А кота тебе надо было просто остановить или запереть в сундук. Эти все штуки на движения летят. Их можно обмануть, увернуться – и тогда они промахнутся и ударятся в стенку лбом. Вот так я загнал этого в пень. Он прошел вовнутрь, там и взорвался. Видишь: кора целая осталась, а внутри горит. Таких деревьев много в лесу после гроз бывает: дерево как дерево, а сердцевина пустая и черная. И с человеками такое бывает по неосторожности. А люди все темные, даже хоть ученые, все какие-то самовозгорания выдумывают.

      – Дяденька, а откуда Вы мое имя знаете? – захлопал удивленными глазами Мальчик-Дарий.

      – Я все знаю.

      – Так Вы что, Леший?

      – Ха-ха-ха! Бери выше!

      – Тогда… Верховный Леший?

      Старик залился смехом до слез. Потом, отсмеявшись, резко превратился в леденящую серьезность, от которой Дарий чуть снова не остолбенел.

      – Ты правда интересуешься небесным огнем? – спросил Старик, глядя Мальчику боковым немигающим взглядом в глаза. – А зачем?

      – Ды…ды… Да я хочу помочь людям.

      – И ты для этого готов на все?

      – Да, – не раздумывая ответил тот. Раздумывать в этом вопросе ему было больше не надо.

      Старик вздохнул, оторвал взгляд в сторону и заговорил медленным властным голосом куда-то туда.