Что мы пожираем. Линси Миллер

если у них нет физической формы?

      – Любопытная загадка, – пробормотал он, открывая маленькое окошко. Наследник снял с него грязную паутину, и она прилипла к его руке, как вторая кожа. – Эта паутина существует, хотя паука нет. Но под определенным углом мы не можем ее увидеть. При определенном освещении мы можем почти увидеть наших творцев, даже несмотря на то что Благих и Грешных уже нет.

      – Вы хотите сказать, что мы не видим творцев, потому что смотрим не под тем углом.

      Наследник повернул руку, и нити паутины исчезли. Паук – он так и не исчез – пробежал по его ладони. Наследник шевельнул рукой, как будто хотел убить его, но я схватила его за запястье. Он поднял бровь.

      – Возможно, когда-нибудь Грешные вернутся, – сказала я, забирая паука и пряча его в ладонях. – Они страшные, но плохими их назвать сложно. Они питаются вредителями, знаете ли.

      В следующий раз наследник заговорил со мной только на пятый день нашего путешествия. Мы проезжали Язык, реку, которая протекала через Устье и впадала в южную часть Цинлиры. От реки исходил терпкий запах серы и каждый вдох отдавал вяленой рыбой и густой липкой грязью. Это всколыхнуло все мои старые, худшие воспоминания. Я читала одну из книг, когда у меня задрожали руки. Наследник протянул мне флягу с холодной водой.

      – Ты нервничаешь, – сказал он, закрывая свой дневник и откладывая перо. – Почему?

      – Я выросла в Устье, – сказала я. – И не хотела сюда возвращаться.

      – Правда? – спросил наследник. – Как же я тебя не замечал?

      От резкости в его голосе у меня заныло в груди.

      – Я выросла на севере первой стены Незабудок.

      Незабудки, район, в котором когда-то располагались церкви, по большей части были заброшены, и воды Болот давно уже подтапливали его заброшенные церкви. Когда-то у богов были имена, но после того, как они покинули нас, мы перестали их использовать. Сейчас они были просто идеями – Порядок, Хаос, Жизнь, Смерть и Время, – а их церкви гнили. Когда я была там в последний раз, большая часть зданий обвалилась, а в оставшихся жили люди, которым больше некуда было идти. Раз в несколько недель стража устраивала там зачистки.

      – Район Не-Забывайте-Их? – он слегка наклонил голову. – Ты выросла в районе Худой-погряз-в-болотах?

      Старые названия уже никто не использовал. Но, разумеется, он был исключением.

      – Вы не были в Болотах, – пожала плечами я. – А я уже много лет живу в Лощине.

      Он долго смотрел на меня, слегка приоткрыв рот.

      – Какая у тебя фамилия?

      Жители Лиры всегда носили фамилию того родителя, который внес больший вклад в семью. Но фамилию моей матери он вряд ли узнает. Я не была забытым ребенком какого-то пэра. Просто у нее было на два медных халфана больше, чем у моего отца.

      – Адлер, – сказала я. – Скажите, а люди просто говорят вам свои имя и фамилию, забывая, что вы никогда об этом не спрашивали?

      – Прости меня, – он поправил очки и откинулся на спинку сиденья. – Как тебя зовут?

      – Лорена Адлер, – сказала я. – И