Сквозь ладони. Мария Миритт

зеркалу, так искусно сделанному, будто оно принадлежало княжескому роду.

      Девица заметила, что вся горница пришла в запустение: на каждой вещи лежал тонкий слой пыли. Только зеркало натёрто до блеска.

      «Неужели хозяйка так любит хорохориться?» – пронеслось у неё в голове, пока она подходила ближе, чтобы взглянуть на своё отражение. Поступь её была мягкая, неслышная. Босые ноги совершенно не ощущали сквозняка от приоткрытого окна.

      Она посмотрела на себя и попыталась улыбнуться. Перед ней, в отражении, стоял дух, а может что и хуже: тусклые светлые волосы поражали своей длинной, слегка волочась по полу, но совершенно не задевая половицы. Кожа бледная, как у Кащея, глаза серые, безжизненные, а лицо такое худое, будто хворь сопутствовала ей всю жизнь. Длинная до пят рубаха таким же цветом, как и кожа девицы, только ухудшала и без того кошмарное видение.

      Теперь она подняла свои ладони и взглянула на них. Пальцы с ногтями стали худощавее и тоньше, чем при жизни.

      Дева знала, что с ней.

      Она мертва.

      Она нечисть.

      И казалось, так было всегда. Но давно ли она здесь? Как попала сюда? Почему именно в этот дом? Девушка тщетно пыталась вспомнить что-то из прошлого, но в мёртвом сердцем призрачной волной возникали лишь жажда справедливости и желание защищать.

      Не найдя ответы на вопросы в своём отражении, нечисть двинулась в большую комнату, где обычно хозяева принимали гостей.

      – Да, видать, хозяйка совсем дом родной в запустенье привести хочет. Пыли да грязи тьма, – нечисть знала, что даже если будет говорить вслух, то её и так никто не услышит. «Невидима и неслышима для людей». – Так уж и быть. Помогу я тебе, хозяюшка чернобровая. Видать за этим меня к тебе в дом послали. Да и сынишку твоего приласкаю. Уж больно горько плачет он.

      На удивление девице непросто было справиться с метлой и тряпкой – руки совершенно не слушались. Хотя она искренне не понимала почему: ей казалось, что содержать дом в чистоте дело пустяковое, и она всегда этим занималась. Но как только брала тряпку, паутину смахнуть, так пыли ещё больше становилось. Злость из-за этого не испытывала, только страх, что хозяйка недовольна будет.

      Пока бранилась девица на свои руки и беспорядок, уже наступила ночь.

      – Странные хозяева. Сидят только в комнатах своих. Не уж-то разругались? Не отобедали толком, – бубнила себе под нос она, ходя кругом по горнице. Плач мальчика прекратился, поэтому пока нечисть решила не наведываться к нему. Вдруг уснул. Будить своим нечестивым присутствием не хотелось. – Сынишка плакал, может, из-за голода? Иль замёрз? Чую, что хозяйка недовольная. Хозяин хмур. Порадовать бы их…

      Оглядела она горницу. Взор остановился на прялке с причудливыми узорами. Девица сразу поняла, что нужно делать. Хозяева так обрадуются! Взяв в руки инструмент, сразу почувствовала, как нечто родное и ласковое окутывает её с макушки до босых пят.

      «Кажись, и у меня такая была прялка при жизни. Будто батюшка подарил мне такую», – нечисть с любовью поглядела на неё, погладила, отмечая про себя, что шероховатость дерева ей весьма приятна. А витиеватые узоры не позволяли отвести взгляд от инструмента.

      – Мальчонке кафтан сделаю маленький. Да и пальцы длинны у меня. За ночь управлюсь. А там, глядишь, и жизнь свою прежнюю вспомню, – рассудила девица, принимаясь за работу и не замечая, как из-под печи за ней наблюдает хмурый Домовой.

      ***

      Лучик солнца пробился сквозь окошко, озаряя маленькую светлицу. Девушка сладко потянулась, разводя руками в разные стороны. Сегодня особенный день. Вчера ей исполнилось шестнадцать, а значит сегодня могут прийти свататься соседи. Она с упоением ждала этого. Нет не потому, что так страстно желает обручиться, а просто мечтает поскорее сбежать из родительского дома.

      Быстро поднимаясь с неудобной постели, девушка наспех достала из ржавого сундука рубаху, сарафан и ленты. Ей не привыкать быстро умываться и одеваться. Батюшка с матушкой тоже встают рано, поэтому нужно быть ко всему готовой.

      – Радимира! – послышался строгий голос матери из горницы. Девушка невольно подскочила от страха, чуть не уронив кувшин с водой. – Дел немерено! А ты все спишь!

      – Бегу, матушка! – воскликнула девица и подбежала к лавке, беря с неё сарафан. Быстро натянув его, она пробурчала себе под нос. – Василиска сказала, что Святослав с Велимиром сегодня прибудут. А значит, Святослав может прийти к отцу свататься… Ох, что будет… О, Боги! Пусть матушка с батюшкой отдадут меня ему! Ведь им-то я совсем не нужна. Только худо всё становится.

      Радимира поспешно вышла из своей светлицы и прошла к горнице, где матушка уже накладывала всем кашу.

      – Опять волосы свои белобрысые растрепала. Как чучело! – фыркнула женщина, с грохотом поставив чашку с кашей. – Почему я это делаю? Готовить и дом содержать – твои обязанности! Никудышная из тебя хозяйка! Ещё и о каком-то замужестве думаешь.

      – Я стараюсь, матушка. Обед всегда есть. Дом чист. Живность накормлена, – Радимира знала, что матери лучше так не перечить, но постоянные