Шведский стол (сборник). Ася Лавруша

по родине так выражается», – Ксана Андреевна вспомнила девушку Анну, которая приезжала как-то к Полинке из Швеции. Ее родственники оставили Россию во время Второй мировой войны, Анна вообще не говорила по-русски, но очень любила песню про то, как «по улице ходила большая крокодила», – и пела ее с большим чувством. Так же, как Николай про красотку.

      – У меня заказан маленький самолет, до отлета еще есть время, так что вы можете спокойно загорать. А я пойду поговорю с директором гостиницы, – сказал Николай и быстро удалился.

      «По-моему, прозвучало это как-то слишклм сухо», – подумала Ксана Андреевна и впала в оцепенение.

      Во-первых, ей казалось, что она сошла с ума, и вся эта история ей попросту пригрезилась. Во-вторых – если это не галлюцинация – то как она вообще могла согласиться на такую авантюру? Куда она поедет? На какой такой остров? А если она захочет оттуда сбежать, что тогда? Вот он сейчас выпишет ее из гостиницы, и что дальше? Самолет в Петербург через пять дней – куда она денется?..

      Но потом перед ней вдруг разверзлась настоящая пропасть – а если он сейчас исчезнет? Вот так просто возьмет и больше никогда не вернется! Не вернется… Из пропасти его невозвращения ей было не выкарабкаться. Ни одна новая мысль не образовывалась и не предлагала себя в качестве веревочной лестницы. Напряжение вытянуло Ксану Андреевну в трепетную струну. С мстительной медлительностью тянулись минуты, и солнце начало немилосердно печь. Через полчаса жаркого вакуума ожидания Ксана Андреевна почувствовала, что собирается расплакаться. Потом вдруг заметила, что в горячем воздухе летают маленькие мыльные пузыри.

      «Я перегрелась. Нужно срочно идти в номер, там кондиционер и прохладно», – решила Ксана Андреевна и, подхватив сумку, направилась к отелю, стараясь контролировать «достоинство» походки.

      Вернувшись к себе, сразу же встала под душ и простояла под прохладными струями минут двадцать, не расслышав ни телефонного звонка, ни стука в дверь.

      Оставив Ксану на пляже, Николай снова испытал странную растерянность. За все его неполные шестьдесят с ним не случалось ничего похожего. Этот порыв с приглашением!.. Он никогда прежде не звал малознакомых людей к себе домой. Конечно, русская вызывала у него симпатию, но здравомыслящий человек не должен с разбегу звать в дом всех, кто ему понравился… Все связанные с ее поездкой расходы ему, разумеется, придется взять на себя. Беднее он от этого не станет, не в деньгах дело – просто что-то во всем этом было не так. Николай вдруг подумал, что отец, даже разбогатев и совершив то, что было не по силам и не по уму ни одному из островитян, все равно остался для них в каком-то смысле ущербным – пришлым, чужим, «русским князем», родством с которым гордился только полусумасшедший дед. Когда отец выселял людей с острова, предлагая им огромные суммы «отсталого», те криво усмехались, не испытывая к благодетелю ни благодарности, ни уважения. Оставшиеся на острове люди – примерно четвертая часть изначального населения – неплохо зарабатывали на плантациях и заводе фирмы «Розмарин Кроче». Но, даже