Питбуль для училки. Галина Валентиновна Чередий

панели, что до этого не подавали признаков жизни, и даже неожиданно вспыхнул тусклый свет в салоне, потому как дверь все еще была открыта. Михаил повернулся ко мне весь и склонил голову набок, уставившись пристально в лицо.

      – Заводится.

      – А… а у меня нет.

      – А у меня – да. Заводится. Все и сразу.

      – Вы думаете, я этого не вижу? А у меня не заводилось.

      – И часто?

      – Что?

      – Проблемы подобного характера.

      – С машиной? – Ну а с чем же еще? Очнись, Лена!

      – Ну, допустим, с ней.

      Очень интеллектуальная, наполненная глубоким смыслом беседа. Особенно если учитывать, что мы смотрели друг на друга в упор. И со мной от этого визуального контакта происходило нечто дико пугающее. В сознании будто взвыла тревожная сирена, заморгала красная лампочка предупреждения, но все это стремительно стало отодвигаться на задний план, в то время, как все мое внимание захватывал жадный, буквально осязаемый взгляд Михаила, медленно скользивший по моему лицу от глаз к губам, вниз до груди и так же неторопливо назад. Он трогал меня глазами, клянусь, впервые в жизни я ощущала подобное, и это шокировало интенсивностью воздействия. Я знаю, что такое раздевающие взгляды, знаю, какими бывают откровенно похотливые. Этот был тоже таким… но другим. Другим и, судя по всему, заразным. Бывает, смотришь, как кто-то пьет, утоляя сильнейшую жажду, и вдруг тоже хочешь, хотя вроде бы и не испытывал нужды в воде секунду назад. Вот и я сейчас. Ловила то, как все отчетливее трепещут его ноздри, как ускоряется, тяжелеет его дыхание, и мое собственное подстраивалось под этот ритм. Пульс разгонялся, кожа грелась, внутри зарождалась такая уже почти позабытая вибрация желания. Господи, я уже действительно, кажется, и позабыла, как это – испытывать его адресно. Не просто как постоянную абстрактную неутоленную и старательно игнорируемую потребность. А как созвучие такой же потребности в своем партнере.

      – Первый раз, – произнесла, чувствуя, что во рту окончательно пересохло, а в груди ноет-ноет.

      – Первый?

      – Да. – А мы о машине или уже совсем не о технике?

      Осознание, что же происходит и что действительно чувствую, напугало, и я подалась назад, врезаясь затылком в стекло.

      – Так что, план в силе? – голос Михаила сел и огрубел. – Палки под колеса. Я толкаю, вы газуете.

      – Меня Елена зовут. И можно на «ты».

      – Можно. Это хорошо, когда можно.

      Он покинул салон, предварительно опустив стекло, а я перебралась быстро обратно и замерла, застигнутая врасплох новой волной запретных ощущений. Сиденье хранило его тепло, и это снова воспринималось как прикосновение, даже объятие. Господи помилуй, да что же это такое-то?

      – Ну с богом, Лена. Давай! – громко сказал Михаил минут через десять, во время которых он появлялся и исчезал, как призрак, кружа у машины.

      Подняв целый шквал грязных брызг, я таки выскочила из ямы и закричала от радости. В этот момент сверкнула молния и загрохотало. Я распахнула дверцу, оглядываясь.

      – Михаил