Ренегаты. Сергей Волков

навстречу из зарослей шагнет человек в кепке (почему-то именно в кепке!) и скажет таким добрым-добрым голосом: «Здра-а-авствуй, мальчик! А я тебя жду».

      В Центруме на кладбищах нет крестов и оградок. Ну, по крайней мере вот на этом кладбище, на болотах, нет. Могилы здесь круглые или овальные, замощены каменными плитами, а надгробия больше всего напоминают усеченные пирамидки. На плоских вершинах написаны имена покойных – чтобы небо видело, и когда Всеобщая Мать спустится за своими детьми-праведниками, ей не пришлось долго искать их.

      Так ли это, или имена пишут сверху по иной причине, проверить сложно. Про Всеобщую Мать мне рассказывал рыбак с побережья по имени Торен, но верить Торену – себя не уважать, он тот еще прощелыга и всегда говорит то, что ты от него хочешь услышать, особенно если ты иномирянин.

      Одно я знаю точно: когда-то, до «молекулярки», никаких Ржавых болот не было, а был большой густонаселенный и промышленно развитый район с городами, поселками, дорогами и нефтепромыслами, где открытым способом добывали высоковязкую нефть и битум. Вот этот битум всех и сгубил. Когда начался Катаклизм, находящиеся буквально на поверхности углеводороды разложились быстрее, чем в других местах, сперва окутав все вокруг плотными ядовитыми испарениями, а потом образовав неглубокие, но весьма многочисленные провалы и понижения рельефа.

      В новую низину со всех сторон устремилась вода – рек и ручьев тут всегда было в избытке. Люди в панике пытались покинуть свои жилища; снимались с места и уходили целыми городами, брели по колено в воде, потом по пояс, а в итоге…

      Одни называют цифру в двести тысяч погибших, другие – в пятьсот, третьи – в семьсот. Проверить невозможно, но я лично несколько раз натыкался в глубине болот на человеческие кости, уже выбеленные временем. Как правило, их можно найти на берегу какого-нибудь озерка, там, где вода вымывает ил у корней узколиста.

      Где-то на севере болот из воды торчат стены городских домов и ржавые остовы машин и механизмов, но туда никто не ходит, это проклятое место. Здесь, на юго-востоке, городов, видимо, не было, но полузатопленных деревень и поселков хватает. В одном из таких поселков, Азуме, меня и ждут те, кому я несу послание. От кладбища до Азума день пути. Завтра вечером все закончится, и можно будет отправляться обратно. Как пелось в одной хорошей песне: «Хорошо, что есть на свете это счастье – путь домой».

      Пробравшись между пирамидками надгробий, нахожу «свое место». Это небольшой полуобвалившийся купол, сложенный в незапамятные времена из звонких керамических плиток, в изобилии усеивающих теперь все вокруг. Наверное, под куполом был похоронен местный правитель или жрец, человек влиятельный и знатный. Наверное, сюда приходили люди, поклонялись усопшему, приносили цветы – или что там у них было принято нести на могилы?

      Теперь мавзолей, как и все вокруг, пребывает в запустении. Внутри нет ни надгробия, ни его следов, только каменный мозаичный пол с кругами и квадратами. Стены заплетены болотной