Адмирал Советского Союза. Николай Герасимович Кузнецов

пересекая мелководную в то время года речку. Мимо проходили пушки, танки и горнострелковые части с навьюченными лошадьми. Части занимали позиции на перевале. По плану учений «противник» должен был высадить десант в заливе Владимира и попытаться прорваться в Сучанскую долину.

      Для меня все было ново – местность, люди, техника. Я присматривался к работе походного армейского штаба и самого маршала Блюхера.

      Недалеко раздались один за другим несколько очень громких выстрелов.

      – Какая пушка, по-вашему, стреляет? – спросил меня неожиданно Василий Константинович.

      – Вероятно, калибром в сто двадцать миллиметров, – ответил я.

      – Нет, вот это как раз и невероятно, – улыбнулся Блюхер. – Здесь таких пушек нет. Это бьет трехдюймовка. Но ничего, – как бы желая сгладить мой конфуз, сказал он. – Даже армейские товарищи иногда не могут по звуку определить калибр орудий: в горах это особенно трудно. И все-таки надо научиться.

      Два дня я провел при штабе Блюхера. Мне бросилось в глаза, что, задерживаясь в городах и селах, маршал всегда интересовался жизнью населения, расспрашивал, как идут дела, а временами и журил кое-кого за недостатки.

      Когда вернулись во Владивосток, в Доме Красной Армии и Флота состоялся разбор закончившихся учений. Блюхер разобрал их, можно сказать, по косточкам. Он критиковал моряков за то, что они подпускали «противника» слишком близко к нашим берегам, и требовал использования авиации и подводного оружия на предельных дистанциях. Особое внимание он обратил на действия самолетов и подводных лодок, а также торпедных катеров, которых было достаточно на Тихоокеанском флоте. Затем он перешел к разбору совместных операций армии и флота, придавая огромное значение их взаимодействию.

      Опыт Великой Отечественной войны показал, насколько был прав талантливый полководец. В войне нет ничего более необходимого и более сложного, чем взаимодействие родов оружия и видов Вооруженных Сил. Чтобы правильно распределять между ними задачи, согласовывать планы совместных действий, надо еще в мирную пору много поработать. Во время учений некоторые оперативные ошибки еще можно исправить. Иное дело в боевых условиях: здесь каждый промах в организации взаимодействия грозит тяжелыми последствиями.

      В конце января 1938 года, когда я уже командовал флотом, меня вызвали в Хабаровск на совещание военных руководителей. На нем разбирались вопросы боевой подготовки, дисциплины, политико-морального состояния частей. Флотские вопросы почти не затрагивались, но мне было полезно послушать все выступления и познакомиться с людьми.

      После совещания Блюхер пригласил меня к себе на квартиру; в тот вечер мы обстоятельно поговорили о флотских делах.

      В большом кабинете на стене висела сухопутная карта всего Дальневосточного театра.

      – Ну как, познакомились с флотом?

      – Да, кое-что посмотрел.

      Я рассказал о поездке в Советскую Гавань, Ольго-Владимирский район и соседние с Владивостоком