В заботах о будущем. Андрей Прохоренко

в Тулплее, надо сказать, работала на полную мощность. Ее каток, последовательно и постоянно накатываясь на умы и на сердца жителей Тулплеи, за несколько десятилетий внушил им, что элты, населяющие Эльклею, чуть ли не кровные их враги, развязавшие войну и не желающие жить в мире.

      Иные точки зрения не принимались, а их носители подвергались гонениям и попадали в исправительные лагеря, которые с некоторого времени начали появляться на территории Тулплеи по типу тех, которые располагались на территории Атласа. Элты Тулплеи, которых с некоторого времени начали называть бирнами, от слова бирн – разжиженная и затемненная кровь, все больше становились расходным материалом. Бирны все меньше принадлежали сами себе, умирая за интересы кинхов и щедро орошая землю своей кровью в надежде на более счастливое будущее для своих детей и внуков.

      Мне грустно писать эти слова, но так было и в определенной мере есть сейчас, когда мне осталось два-три года до добровольного ухода. Положение дел сейчас значительно лучше, чем тогда, когда я в отпуске посетил Эльклею, но тенденции к ухудшению никуда не девались. Вялотекущая военная компания на западных границах Эльклеи продолжается и сейчас. Вылазки с обеих сторон сменяются паузами и перемириями, которые, как правило, не соблюдаются. Командиры на местах чаще всего не слушают команд из центра, действуя на свой страх и риск, ощущая свою силу. Их смещают, лица сменяются, но суть событий и деятельности остается неизменной: улучив момент, обманув врага, используя для этого все без исключения методы, ударить в спину и больнее.

      И в данном случае не до законов воинской чести. Воинство вырождается, а желание свести счеты любой ценой и отомстить – преобладает. К этому пришли и продолжают приходить элты. Об этом также состоялся у меня разговор с Литом. Лит, хоть и был занят, уделил для меня время. Он был рад, что читалось на его лице, когда произошла наша встреча. Мы обнялись по древнему обычаю, после чего Лит провел меня в тот же кабинет, в котором поочередно паадхами были и Зиагаард, и Киитл, и Миор.

      Здесь с момента моего отсутствия, а прошло уже около столетия, как я сюда заглядывал, мало что изменилось. Лит, повзрослевший и обремененный заботами, тепло смотрел на меня. Рядом, на круглой столешнице, в широких эйфах (чаша для того, чтобы пить травный напиток) дымился ароматный зерлой. Запах трав, собранных в предгорьях к югу от столицы, распространялся по комнате, навевая давно забытые воспоминания. Лит, устроившись напротив меня, сел на чисхет (высокий табурет с круглым завершением) и, оперев локоть левой руки о столешницу, охватил ладонью подбородок, слегка поглаживая его. Он внимательно рассматривал меня, нарушая этим неизменные правила этики.

      В среде элтов было не принято долго смотреть на элта, поскольку это можно было расценить как вызов и даже как оскорбление, как повод для силового выяснения отношений. Но между давними друзьями этих правил можно было не придерживаться. Я не возражал против такого пристального