Времена детства, или Дом под горой. Николай Шмагин

поддержал приятеля Симак. – Лихо ты промчался, молоток. Я не верил, гад буду.

      – Вот тебе и Ванёк, – осудил его длинный, – сам ты Ванёк.

      – Да я сейчас, вы чо! – торопливо надев лыжи, Симак полез вверх, желая как можно быстрее реабилитироваться. Новый сосед с восхищением и завистью смотрел на Ваньку, как на героя.

      Заметив это, тот вспомнил свой геройский поступок и важно зашагал к дому, где его уже заждались дед с бабушкой…

      – Давай мать, что в печи, на стол мечи! – отдав приказ, дед поправил лихой чуб и, многозначительно оглядев гостей, наполнил рюмки московской.

      – Чем богаты, тем и рады, – бабушка ставит на стол пироги.

      – Войну каку сломали, – оглаживая рукой бороду, вступает в разговор молодцеватого вида старик в полувоенной форме, – а ведь живём, пироги жуём. Хотя, признаться, раньше лучше жили, как думаешь, Иван Яковлич? Обидно. Вот так взять, и перевернуть всё в душе.

      – Политики приходят и уходят, Матвеич, а Россия-матушка у нас одна, – посуровел лицом дед. – Давай выпьем за неё молча…

      Крякнув, потянулись вилками к солёным грибкам.

      – Ох уж эти мужчины, – засмеялась дородная супруга Матвеича со следами былой красоты на лице, – им бы всё про политику да дела. Споёмте или спляшем, Евдокия Лексевна? – подмигнула она бабушке.

      – Начинайте, – раззадорился дед, вытаскивая кисет. – Ванюшка! – окликнул он внука, гоняющего по полу паровозик, – иди, глянь. Представленье будет.

      Ванька выбежал из кухни и запрыгал в предвкушении зрелища.

      – Вылитый дед, – засмеялся Матвеич, разглядывая самодельный деревянный пистолет у Ваньки за поясом, – такой же вояка растёт.

      Бабушка плавно выступила на середину комнаты и, взмахнув платочком, стала ловко отбивать каблучками приплясы, задорно напевая:

      – Ох, дед ты, мой дед,

      А я твоя бабка,

      Корми меня калачами,

      Чтоб я была гладка.

      – Ну-ка Настенька, не ударь лицом в грязь! – вскидывается Матвеич, и Настенька бурно устремляется в пляс, озорно подхватывая:

      – Ой, дед бабку

      Завернул в тряпку,

      Поливал её водой,

      Чтобы стала молодой. Ух, ты…

      И вот уже звенят, подпрыгивают рюмки и тарелки на столе, веселятся дед с Матвеичем, прочно восседая на стульях и прикладываясь к рюмкам.

      И Ванька тоже подпрыгивает, глядя блестящими глазами на пляшущих взрослых. Усмехнувшись, дед выходит на кухню и возвращается со своей любимой скамеечкой.

      – Отдохните пока, у нас свой концерт, – утихомиривает он женщин. – Мы тоже не лыком шиты, – поставив скамеечку посреди комнаты, дед подмигивает внуку: – Давай-ка, тёзка, исполни нашу.

      Ваньку уговаривать не надо. Он вскакивает на скамеечку и, подтянув штаны, бойко тараторит, подтверждая слова действием:

      – Как по улице Варваринской,

      Пробежал мужик комаринский,

      Он бежал-бежал попёрдывал

      За своё мудо подёргивал!..

      Потрясывая