World of Warcraft. День Дракона. Ричард А. Кнаак

стене, и…

      Вериса встала рядом с восстанавливающим силы магом, держа руку на эфесе меча. Судя по всему, в этом неофициальном судилище она отвела себе роль защитницы Ронина – и, хотелось бы думать, не только в силу клятвы. Определенно, после столкновения с драконом, после пережитого вместе, она знает его лучше, чем эти болваны!

      – Я, милорд, расскажу все, что знаю, хотя знаю, должен заметить, не так уж много. Да, на крепостную стену я поднимался, но в разрушениях вовсе не виноват. Услышал я взрыв, стена содрогнулась, и один из ваших оловянных солдатиков имел несчастье свалиться вниз, в чем приношу вам свои соболезнования…

      Шлема Дункан еще не надел, и в эту минуту запустил пятерню в седые редеющие волосы. Казалось, он ведет героический бой с собственным нравом.

      – В твоем рассказе, волшебник, уже видна дыра столь же широкая, как и брешь в твоем сердце, а ведь ты едва успел начать! Немало наших, вопреки твоим стараниям, остались в живых, и они видели, как ты творил колдовство перед самым бедствием! Солгав, ты сам признал себя виновным!

      – Ну нет, виновным меня признаете вы. По-вашему, и я, и все мне подобные виноваты уж тем, что существуем на свете, – негромко парировал Ронин, еще раз впившись зубами в кусок черствой галеты. – Да, милорд, заклинание я творил, но предназначалось оно только для связи на расстоянии. Мне срочно был нужен совет одного из старших. Касательно дальнейшего выполнения задачи, одобренной высшими властями Альянса… что, смею заметить, подтвердит и сия благородная следопытка.

      Едва рыцарь перевел взгляд на Верису, та заговорила:

      – Да, Дункан, он говорит правду. Зачем ему учинять подобные разрушения, я не вижу. Не нахожу причин.

      Старый воин раскрыл было рот, намереваясь возразить и, несомненно, вновь завести речь о том, что все волшебники обрекают душу на вечное проклятие в тот самый миг, как начинают учиться искусству магии, однако Вериса подняла руку, призывая его к молчанию.

      – Не нахожу и выйду на бой со всяким, включая тебя, если без этого ему не обрести прежних прав и свобод.

      При мысли о поединке с эльфийкой лорд Сентур заметно помрачнел, полоснул Ронина обжигающим взглядом и, наконец, неторопливо кивнул.

      – Что ж, ладно. Защитница твоя, волшебник, на своем стоит твердо, и, доверяясь ее ручательству, я соглашусь: в случившемся ты неповинен.

      Однако, едва закончив фразу, паладин ткнул пальцем в сторону мага.

      – Но я хочу знать больше. Что случилось с тобою в то время? И как ты, если сумеешь выудить это из памяти, оказался здесь, среди нашего лагеря, свалившись нам на головы, будто опавший с высокого дерева лист?

      Поняв, что рассказа не избежать, Ронин тяжко вздохнул.

      – Как пожелаете. Постараюсь рассказать все, что смогу.

      Поведать он мог немногим больше, чем уже рассказал. Но делать было нечего, и изнуренный маг еще раз повторил повесть о подъеме на стену, и о решении связаться с покровителем, и о внезапном взрыве, обрушившем целый участок стены.

      – Ты