Операция «КЛОНдайк». Неонилла Самухина

я только… – прошептал Леонид и прижал ее к себе сильнее.

      «Как можно выпустить ее из рук, когда сама стихия вложила ее в мои объятия…» – подумал он, теряя голову.

      Губы ее были мягкими и солеными…

      Вырвавшись, Есения поплыла к берегу.

      Леонид не стал ее догонять – ему нужно было успокоиться.

      «Странное дело, – думал он, лежа на воде, – вроде уже давно не мальчик, а нахлынуло на меня что-то совсем юношеское, когда даже касание руки погружает в блаженство…»

      Он удивленно прислушивался к себе, чувствуя, как теплые волны нежности и возбуждения прокатываются по его сердцу. Ему хотелось петь и кричать: «Она пришла! Та, Которую Я Не Отдам Никому!».

      Когда Леонид выбрался на берег, Есении уже не было, – видимо, ушла домой к Охмнетычу. Но Леонид почему-то был спокоен. Одевшись, он не спеша пошел по берегу в сторону медкорпуса, решив показаться санаторскому врачу. Может, какие процедуры назначит…

      Врач предложил ему бывать побольше на свежем воздухе, купаться, загорать, заниматься спортом. Потом, полистав его курортную карту, решил добавить к этим общим рекомендациям радоновые ванны, душ Шарко и кислородный коктейль.

      Против первого и второго Леонид не возражал, а от коктейля наотрез отказался: глотать этот эфемерный коктейль, пахнущий шиповником, все равно что есть пену от шампуня.

      Врач-старичок посмотрел на него поверх очков и сказал:

      – Ну как знаете, батенька, заставлять я вас не буду.

      Леонид поблагодарил его за это и отправился к себе.

      Глава четвертая

      Кузьма Григорович в большой белой панаме и тренировочных штанах сидел за столиком у их домика и увлеченно резался в шашки с дворником, убиравшим территорию санатория. На дворнике был синий халат, надетый на голое тело. Его грабли и метла стояли, прислоненные к столику.

      Кузьма Григорович выигрывал. Дворник вытирал синим рукавом потеющий лоб и тихо матерился, глядя, как его шашки одна за другой исчезают с доски.

      Увидев Леонида, они прекратили игру, а Кузьма загрохотал ему навстречу:

      – Леонид Ярославович, живой? А то я уже беспокоиться начал. Как головушка? – и повернувшись к дворнику, объяснил: – Товарищ вчера немного перебрал.

      – Бывает! – авторитетно заметил тот. – Надо бы помочь человеку, могу сходить.

      – Не-не-не! – запротестовал Леонид. – Никаких «сходить», я пить больше не буду!

      – Ну как знаете! Кузьма, спасибо за игру, мне пора работать. – И разочарованный дворник, прихватив свои орудия труда, пошел выскребать из углов притаившийся мусор.

      – А ты чего один, Лёня? Где твоя небога?[1] – спросил Кузьма Григорович.

      – Пошла домой. К обеду, наверное, придет, – ответил Леонид.

      Они сыграли с Кузьмой Григоровичем несколько партий в шахматы. Кузьма Григорович играл хорошо, и Леониду никак не удавалось его победить. Он досадовал на себя, но ругаться, как это недавно делал проигрывавший в шашки дворник, ему было неловко.

      Близилось

1

 Небога – племянница (укр.).