Дочь леса. Элеонора Девильпуа

ком, а Меланиппе принялась выкрикивать:

      – Раздевайся! Раздевайся! Раздевайся!

      – Моя мама не хочет, чтобы я снимала одежду, – безуспешно попыталась оправдаться Кандри.

      – Раздевайся! Раздевайся! – повторяла Меланиппе, обходя вокруг Кандри.

      Она дернула за край намокшей туники Кандри. Другие ученицы тоже подхватили эту «песню», вылезли из воды и окружили Кандри и Меланиппе.

      Антиопа осталась сидеть на стволе и еще сильнее стала похожа на довольную кошку. Остальные девочки распевали хором:

      – РАЗДЕВАЙСЯ! РАЗДЕВАЙСЯ!

      Вдруг Кандри почувствовала, как одна из девчонок хватает край ее туники и тянет вверх, так что ткань закрыла ей голову и прилипла к лицу. Ослепленная, Кандри ожесточенно попыталась освободиться, и тут поняла, что вокруг нее воцарилась странная тишина. Ее мучительницы разом замолчали.

      Руки, державшие ее, исчезли. Кандри торопливо одернула тунику, а когда подняла голову, увидела потрясенное, сердитое лицо Антиопы. Царевна спрыгнула с поваленного дерева в воду и теперь смотрела на Кандри, злобно сощурив карие глаза.

      – Ты не такая, как мы, – постановила она.

      Стоявшая чуть поодаль Меланиппе с серьезным видом покачала головой:

      – Моя опекунша – эфора, я все ей расскажу.

      Когда час спустя Кандри вернулась домой, ее туника все еще не просохла. Мать, занятая починкой шкива на террасе, отложила инструменты, увидев, как из люка появляется ее дочь, в мокрой одежде, с грустным лицом.

      – Что с тобой случилось?

      – Я упала в воду, – солгала Кандри, отводя глаза, чтобы избежать внимательного взгляда матери.

      Впрочем, она заметила, как мать сильно побледнела.

      – Ты упала в воду в одежде?

      Кандри решила не рассказывать матери о происшествии на берегу реки, но этот вопрос вновь живо напомнил ей о только что пережитых издевательствах. По ее щекам потекли крупные горячие слезы. Она попыталась их сдержать, ее лицо исказилось, подбородок задрожал, и слова вдруг полились из ее рта сплошным потоком, прерываемые судорожными рыданиями:

      – Я не хотела идти на реку, но я очень сильно обожглась жгучей травой и пошла туда, потому что ты мне говорила, что от воды будет лучше. Я осталась в одежде, но Меланиппе и Антиопа захотели, чтобы я разделась, а потом они сказали, что я не такая, как они. Меланиппе сказала, что все расскажет своей матери и что ее мать эф… эфора…

      Когда последнее слово сорвалось с губ Кандри, зрачки матери стали крошечными на фоне белков, как острия стрел. От плача Кандри начала икать, думая о том, что сейчас уж точно получит пощечину, которой страшилась с самого утра.

      Однако мать медленно опустилась на бревно, глядя прямо перед собой широко открытыми глазами. Повисло долгое молчание, нарушаемое лишь всхлипываниями Кандри; девочке немного полегчало, после того как она сбросила с души этот груз. Наконец мать поднялась и плотно сжала губы, костяшки пальцев у нее побелели.

      – Собери свои