Они хотят быть как мы. Джессика Гудман

своем красном джипе «Рэнглер». Останавливаясь возле дома, они хором кричали ей из машины, но никогда не заходили внутрь.

      – Мар-ла! – вопили они, пока она не появлялась в дверном проеме, выныривая из глубин дома. – Мар-ла! – Коротко взмахнув рукой на прощанье, Марла упархивала, и лишь мелькали ее белокурые волосы, когда она уютно устраивалась на заднем сиденье джипа своих охранников. Для нас они оставались призраками, фантомными возницами, которые разъезжали на колесницах и исчезали в ночи. Но они не могли защитить ее от всего на свете.

      Мне было интересно, не пряталась ли в ней та сестринская преданность, что я испытывала к Джареду, только помноженная на четыре.

      – Не знаю, – отвечаю я. – Он не такой, как мы. Это не для него. Подумать только, как он будет проходить испытания? – Я представляю себе его взволнованное личико, растерянное и смущенное.

      Никки обнимает меня сзади и прижимает к себе.

      – Для него это не обязательно должно быть именно так. Мы же выпускники. Теперь мы все контролируем.

      – Я знаю. Просто… он мой брат.

      – Все будет тип-топ, – уверяет Марла. Она делает последнюю глубокую затяжку и убирает в карман пластиковую сигарету. – Никки права, теперь мы устанавливаем правила. – Она выдерживает паузу. – И мы все изменим.

      Мой телефон вибрирует – раз, другой, щекочет мне бедро. Джаред, держу пари. Адам, надеюсь я.

      – Мне надо пописать, – говорю я и проскальзываю мимо них обратно в спальню. Я закрываюсь в ванной комнате Никки и плюхаюсь на унитаз. Телефон снова пульсирует, уже в третий раз. Я вытаскиваю его из кармана, ожидая увидеть знакомое имя. Адам, Джаред, мама, папа. Вместо этого на экране высвечивается неизвестный мне номер.

      Я открываю сообщение и быстро просматриваю текст, но не понимаю его смысла.

      «Я знаю, ты наверняка не захочешь выслушать меня, но мне необходимо кое-что тебе сказать».

      «Грэм не убивал Шайлу. Он невиновен».

      «Все это так хреново. Мы можем поговорить?»

      Сердце подкатывает к горлу, и ванная Никки кружится перед глазами. Стены сливаются с полом, умывальник переворачивается вверх ногами, и меня того и гляди вырвет. Приходит еще одно сообщение, и сердце как будто останавливается. Я сжимаю трубку так сильно, что белеют костяшки пальцев.

      «Это Рейчел Кэллоуэй».

      4

      На судебный процесс никто и не рассчитывал. Я поняла это, как только увидела Грэма Кэллоуэя в наручниках, с красным и опухшим лицом, надутым, как воздушный шарик. Может, сказывалось потрясение от случившегося, но тогда Грэм был сам на себя не похож. В дорогих баскетбольных кроссовках и толстовке для лакросса с эмблемой «Голд Кост» он казался незнакомцем, переодетым в Грэма. Только когда полицейские подвели его к нам так близко, что я смогла разглядеть созвездие крохотных родинок у него за ухом, тех самых, что маячили у меня перед глазами на уроках истории в седьмом классе, не осталось никаких сомнений в том, что это он и что он убил Шайлу.

      Грэм и Рейчел учились