Назад уже не вернешься. Эбби Глайнс

заметно похудел и отпустил бороду. Это был уже не тот лощеный и безупречно одетый мужчина, что раньше. Теперь он стал похож на капитана дальнего плавания. Он был здесь. Мой папочка приехал.

      Слезы навернулись на глаза, я пошла ему навстречу. В последний раз мы вместе встречали праздники, когда мне было пятнадцать лет. Но в этом году он приехал, чтобы быть со мной. Раш взглянул на меня, и я поняла, почему он был так встревожен еще минуту назад. Он боялся расстроить меня, хотел сделать мне сюрприз, но не был уверен, что правильно поступил, пригласив моего отца.

      Я смотрела на папу. Ложь и предательство, которые раньше разделяли нас, теперь не имели никакого значения. Он тоже страдал. Он страдал до сих пор. Возможно, он это заслужил. Но возможно, он уже был достаточно наказан. В тот момент я знала одно: передо мной стоит папа. Мой папа, который пел со мной рождественские гимны, с которым мы вместе начиняли индейку на День благодарения, который никогда не забывал, что карамельный пирог я люблю больше, чем тыквенный, и который часами в выходные на День благодарения украшал наш дом рождественскими гирляндами. Я помнила только хорошее.

      – Папа, – произнесла я сдавленным от слез голосом.

      Раш отступил в сторону, чтобы отец мог войти в дом.

      Я бросилась ему в объятия и вдохнула его запах, который всегда дарил мне ощущение семьи, надежности и любви.

      – Привет, Блэр-медвежонок, – приглушенно от нахлынувших чувств отозвался папа. – С Днем благодарения.

      – С Днем благодарения, – сказала я, уткнувшись лицом в его кожаную куртку.

      – Я волновался, что ты останешься без своего карамельного пирога, поэтому, когда Раш позвонил, решил, что будет лучше принять его приглашение и убедиться в том, что у моей девочки есть ее любимый пирог.

      Я поперхнулась слезами и рассмеялась:

      – Мне уже так давно его никто не готовил.

      – Ну, теперь-то мы это исправим, – сказал папа и похлопал меня по спине.

      Я кивнула и отошла от него на шаг:

      – Да, мы все исправим.

      Папа поднял повыше бумажный пакет:

      – Все необходимое я захватил с собой.

      – Хорошо, – сказала я и забрала у него пакет. – Поставь чемодан в желтую комнату, если хочешь, а я отнесу это в кухню.

      Папа кивнул и посмотрел на Раша.

      – Спасибо тебе, – сказал он и пошел к лестнице.

      Папа еще не успел скрыться из виду, а я уже обхватила Раша за талию и поцеловала в грудь.

      – Я люблю тебя, – сказала я, потому что это было больше чем «спасибо».

      Я понимала, ему нелегко было решиться на этот поступок, но он совершил его ради меня. Раша нельзя было назвать поклонником моего отца, но он не стал думать о своих симпатиях и пригласил моего отца в свой дом.

      – Я тоже тебя люблю. Люблю больше жизни, – ответил Раш, обнял меня и поцеловал в макушку. – Как хорошо, что ты обрадовалась, я ведь боялся, что…

      Я запрокинула голову, чтобы видеть его лицо.

      – Никогда не забуду этот День благодарения. Он должен был стать