Великий Гэтсби. Главные романы эпохи джаза. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

глядя мне в глаза.

      Так и не вынув рук из карманов, он прошел мимо меня в прихожую, резко, будто марионетка на ниточке, развернулся и скрылся в гостиной. Решительно ничего смешного я в этом не усмотрел. Чувствуя, как колотится мое сердце, я потянул дверь на себя, чтобы отгородиться от разошедшегося дождя.

      С полминуты я не слышал ни звука. Потом из гостиной до меня донеслось что-то вроде сдавленного бормотания, короткий смешок, а следом голос Дэйзи, произнесшей с откровенно фальшивой интонацией:

      – Разумеется, я ужасно рада снова увидеть вас.

      Пауза; страшно долгая. Делать мне в прихожей было нечего, и я вошел в гостиную.

      Гэтсби – руки по-прежнему в карманах – стоял, прислонясь к каминной полке и натужно изображая полную непринужденность, даже скуку. Голову он откинул назад, так далеко, что уперся затылком в давно остановившиеся каминные часы, смятенный взгляд его был устремлен вниз, на Дэйзи, а та, испуганная, но изящная, сидела на краешке туго набитого кресла.

      – Мы когда-то были знакомы, – пробормотал Гэтсби. Взгляд его на миг скользнул по мне, губы разделились в безуспешной попытке усмехнуться. По счастью, часы выбрали именно это мгновение, чтобы опасно накрениться под натиском его головы, заставив Гэтсби обернуться, подхватить их дрожащими пальцами и водворить на место. После чего он неуклюже опустился на кушетку, поставил локоть на ее подлокотник, и подпер подбородок ладонью.

      – Прошу прощения за часы, – сказал он.

      Лицо мое горело, как будто его обожгло тропическое солнце. В голове вертелась тысяча затасканных фраз, однако выговорить мне ни одной не удавалось.

      – Они старые, – идиотически сообщил я.

      Сдается, всем нам казалось в тот миг, что часы рухнули на пол и разбились вдребезги.

      – Мы уже много лет не встречались, – на редкость ровным тоном сообщила Дэйзи.

      – В ноябре будет пять.

      Машинальный ответ Гэтсби заставил нас умолкнуть снова – самое малое на минуту. Наконец я, из одного лишь отчаяния, предложил им помочь мне на кухне с чаем, Дэйзи и Гэтсби вскочили на ноги, и тут проклятая финка внесла поднос, на котором он и стоял, уже готовый.

      Долгожданная суета с чашками и пирожными снова вернула нашему поведению хотя бы внешнюю пристойность. Гэтсби стушевался, мы с Дэйзи беседовали, а он пристально смотрел в лицо тому из нас, кто говорил, и взгляд его был тревожным и несчастным. Но ведь мы собрались здесь не ради мирной беседы, и потому я при первой же возможности попросил извинить меня и встал.

      – Куда вы? – в мгновенном испуге спросил Гэтсби.

      – Скоро вернусь.

      – Мне нужно поговорить с вами кое о чем перед вашим уходом.

      Он торопливо последовал за мной на кухню, прикрыл дверь и жалобно прошептал:

      – О господи!

      – Что с вами?

      – Все это ужасная ошибка, – сказал он, покачивая головой из стороны в сторону, – ужасная, ужасная.

      – Вы просто смущены, вот и все, – ответил я и, по счастью, добавил: – Как и Дэйзи.

      – Смущена? – недоверчиво переспросил он.

      – Ровно