На «Фрунзенской». Полина Дмитриевна Алимова

ояла пожилая женщина с теплой улыбкой, таких не часто встретишь в сером метро, обычно люди всегда спешат, не замечая других вокруг себя.

      – Простите, на следующей, – она сделала шаг в сторону и пропустила женщину. Та напоследок улыбнулась и скользнула в поток людей.

      – Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Фрунзенская».

      «Фрунзенская». Тяжелая станция, темная и нагруженная, Ева всегда чувствовала себя неуютно под массивным сводом потолка. Двери захлопнулись, а уже через мгновение светлую плитку станции обрезала темнота туннеля. Вновь на стекле двери появилось отражение лица девушки – с одной стороны, знакомой (Ева каждый день видела её в зеркале в ванной), с другой стороны – в ней не было привычной искры. Улыбка не сияла на лице, волосы, по привычке растрепанные, были стянуты в пучок где-то на затылке, глаза были опустошенными.

      Не хотелось видеть именно такую Еву, однако от внутреннего чувства было сложней скрыться, чем от отражений.

      Желание сбежать было жутким. Может, «Фрунзенская» не её станция? Она ошиблась и проедет дальше, до светлых «Воробьевых гор», и вольется в поток прогуливающихся по набережной. Осенний воздух уже был холодным, но теплые краски листвы радовали глаз не хуже цветов.

      – Станция «Фрунзенская».

      Её ход. Поезд замедлил своё движение, перед самой остановкой неловко качнувшись. Двери открылись с заметным скрипом, а музыка в ушах окончательно стихла, оставляя место пустоте, наполненной шумом. Люди позади Евы уже вышли вперёд, они шли по своим делам, боялись опоздать, а вот Ева уже никуда не опаздывала. Точно не она.

      Неуверенный шаг – и она на станции. Ветер уносящегося поезда за спиной игриво подхватил шарф на шее, но силы не хватило, чтобы унести его с собой. Она бы не расстроилась, если бы шарф утонул где-то в глубине тоннеля вместе с поездом. Раньше бы она посмеялась, сейчас – не обратила внимание.

      Рядом с краем платформы была безопасная зона, её никто не видел, можно было считать, что она ещё не на станции. Возможно, следующий поезд унесет её к желанной набережной, подальше от проблем, но так ведь не поступают взрослые и серьезные люди? А она считала себя именно такой. Люди стремятся быть взрослыми с самого детства, но, став такими, боятся принять.

      Станция пустовала. Середина буднего дня, часть людей ещё на своей работе, а оставшаяся часть вряд ли задержится в метро по собственному желанию. У Евы тоже не было такого желания, была лишь необходимость.

      Выйдя к середине, она почувствовала пустоту и облегчение. На этой станции Ева действительно была одна, только молодая пара, поднимающаяся по эскалатору, могла бы разбавить её компанию. Тусклый свет старых люстр ударялся в потолок, а после неохотно рассеивался по пространству вокруг. Всё же эта станция была темной и холодной, со свойственным запахом сырости метро.

      Ева села на монолитную скамью. Холодный мрамор упёрся в спину. Пальто не могло справиться с холодом, только шёл он не снаружи, а изнутри девушки. Позади были бессонные ночи, слезы и гнев к себе. Казалось, решение было давно принято, но сейчас хотелось сбежать на ближайший поезд, отсрочить собственный приговор, а может, вообще никогда не исполнять его. Однако ей нужно было сделать свой первый шаг к новой жизни, осознанной и самостоятельной.