Чечня рядом. Война глазами женщины. Ольга Аленова

стала ездить сама.

      Конечно, пришлось отказаться от открытой одежды, которая спасала меня в летней, невыносимо жаркой Ханкале. И теперь, даже при сорокаградусной жаре, я носила джинсы и рубашку с длинным рукавом. Я выходила из Ханкалы на трассу, голосовала, садилась в первую остановившуюся машину и ехала в Грозный, Аргун, Гудермес. Я не безбашенная, какой меня считали тогда мои коллеги на военной базе, и мне было очень страшно – я понимала, что могу не вернуться назад, но у меня была какая-то счастливая уверенность в том, что ничего плохого со мной не случится. Сейчас я знаю, отчего это было – просто в 20 лет все такие.

25.04.2000. На грозненском рынке

      – Грозный разминирован – значит, безопасен? – спрашиваю я у замкоменданта Грозного полковника Сергея Щербины.

      – Сегодня разминирован, а завтра появятся новые растяжки. В городе более сотни боевиков, очень много и сочувствующих им.

      В том, что в городе продолжается минная война, убеждаюсь через несколько минут. Из ворот территориального управления МЧС выехала машина с людьми в белой спецодежде. На минуту шофер притормозил у КПП, и я успеваю задать пару вопросов:

      – Почему в белом?

      – Потому что похоронная команда.

      – В завалах еще есть трупы?

      – И в завалах, и в других местах.

      – Много?

      – Было очень много. Теперь меньше. Раньше находили тела на площади Минутка, в Ленинском и Заводском районах, где велись активные боевые действия. Теперь находим и там, где не было войны, – подрываются на минах.

      Похоронщики уезжают отрабатывать очередной сигнал о страшных находках.

      – Недавно в Октябрьском районе нашли тела трех человек в подвале – мужчины, женщины и подростка, наверное, это их сын, – рассказывает жительница Грозного Роза Сатуева. – Когда наши ребята полезли за ними, в подвале раздался взрыв. То ли растяжка была установлена, то ли мина. Один парень был ранен в живот. Вызвали саперов. Зачищая дом, нашли несколько бомб.

      С Розой я разговариваю на рынке. Он появился две недели назад. На прилавках хлеб, сыр, колбаса, фрукты и конфеты. Народу – не протолкнуться. Несколько женщин прямо на рынке жарят пирожки и тут же их продают. Чумазый мальчишка клянчит у продавщицы:

      – Продай за рубль, у меня больше нет.

      Омоновец, набивающий пакет пирожками, делится с пацаном:

      – На, только фугасы нам не подкидывай.

      Военные сидят под деревом, у мангалов с жарящимся шашлыком. Бутылка водки, сочное мясо, речь, пересыпанная шутками. Автоматы лежат рядом, на земле. Веселые парни в камуфляже.

      – Опасность чувствуешь, – говорит омоновец Сергей, – но обычно это происходит вечером, в сумерках. Волки, они ведь по ночам воют.

      Уверены федералы и в том, что на рынке им не продадут отравленный товар:

      – Если что – в землю зароем! А потом, мы здесь постоянные клиенты. Правда, Ибрагим?

      Хозяин закусочной Ибрагим Хайсулаев утвердительно кивает головой.

      На своих шашлыках Ибрагим