Князья Эльдорадо. Владимир Лошаченко

в двух экземплярах.

      – Простите, менейр[2], но я не могу, у нас нет денег для лечения.

      – О, пардон. Это мы вам заплатим десять тысяч гульденов за принесенные неудобства. В договоре все расписано детально, с головы вашей дочери волосок не упадет. Сейчас зачту его вслух.

      Через полчаса договор подписали – Маргарита Хове поставила отпечаток вымазанного сажей большого пальца.

      Анна с иностранцем давно уехала в Амстердам, а Марагрита все сидела у стола, с недоверием глядя на столбики золотых монет. Ей до конца не верилось в привалившее богатство, а главное – неужели бедная девочка поправится и обретет свой кусочек счастья? Она аккуратно разложила гульдены по старым чулкам и, оставив две монеты, крикнула сына:

      – Пауль, бери большую корзину, пойди в лавку за продуктами.

* * *

      Вернувшись в столицу, Иван с порога получил задания – поручить горничной вымыть девушку в ванной, а самому подготовить комнату для кибердока. В доме поднялась суета, все наличные силы бросили на обустройство. Команда негров притащила камеру-саркофаг и установила ее рядом с большим окном. По указаниям Искин разместили все остальное оборудование. Выгнав народ из этой половины дома, Кошкин с Юсуповым перенесли Искин в палату и установили рядом с изгловьем, подсоединив несколько экранированных проводов к разъемам.

      Анну, завернув в простыню, Иван уложил в камеру. Сняв простынку, он целомудренно отвел глаза и вышел из комнаты. «Тренированный» взгляд успел оценить великолепную девичью стать.

      «Не о том думаю», – сердито тряхнул головой Кошкин.

      В палату Иван зашел через полчаса по требованию Искин. Голова девушки оказалась лысой и гладкой.

      – Не стой столбом, волосы заверни в тряпицу и отнеси постижерам. Не буду же я ходить первое время совсем без прически.

      – Дак ее что, кибердок подстриг?

      – Ну не я же. Короче, девица вполне здорова физически, все анализы взяты. Сегодня снимем энцефалограмму мозга для пересадки матрицы личности.

      – Ваня, дай горничной денег и пошли ее в лавку купить девочке хорошую одежду и башмачки. Да занесите с Ильей кровать, спать Анна пока будет здесь.

      Пересадка личности длилась четыре дня, после чего парни переложили девушку на кровать.

      Иван просидел у изголовья всю ночь, изредка давая пить морс не приходившей в себя Анне.

      Он проснулся утром в кресле от ощущения чужого взгляда. Пока открывал глаза, рука рефлекторно выдернула «Глок-22» из кобуры.

      – Отбой тревоги, Ванечка.

      – Екарный бабай!

      Перед ним на кровати сидела улыбающаяся Анна.

      – Получилось?

      – Получилось, Ванечка! – И девушка, сбросив одеяло, бросилась ему на колени. Затормошила, закружила по комнате то плача, то смеясь. Затем она стала разглядывать свои руки и ноги. Кошкин смущенно отвернулся.

      – Ванечка, ты пошто личико воротишь, я тебе не нравлюсь, да?

      – Нет, просто ты голенькая. Нехорошо пялиться. Неудобно.

      – Ладно,

2

Менейр – господин (голланд.).