Позади Москва. Сергей Анисимов

убежище требует оборудования: системы очистки воздуха, канализация, водопровод, связь, что-то еще… Надо же… Это только последние 10 лет она работала бухгалтером, а раньше была мастером на заводе, там это обязательно контролировалось, преподавалось, и что-то она, оказывается, даже еще помнила.

      – Мам, – прервала ее раздумья дочь. – Я, наверное, в военкомат пойду.

      – Что? – не поняла она. – Зачем?

      – Ну, может, они знают, что делать. Мне 22 года, я спортсменка. Может, на курсы какие-нибудь направят.

      – Ты пловчиха, а не стрелок или борец… Что за ерунда? Какой тебе еще военкомат?

      – Ну и что, что пловчиха. Химики никому не нужны будут… Да и курсы тоже не нужны, наверное: нет у нас этих месяцев… Но хоть что-то.

      Мария помолчала, обдумывая варианты. Дочь она знала, у младшей в характере было многое от отца, этого не отнимешь. В старые времена такая могла бы и в отряд космонавтов метить, но теперь времена были другие, теперь девочкам с сильным характером была прямая дорога в управление персоналом. Или замуж за директора завода. Как, впрочем, было всегда.

      – А знаешь, сходи. Может, там что подскажут, и вообще…

      Она провела в воздухе рукой, не зная, что сказать. Было бы странно, если бы в военкомате разъясняли, где людям брать хлеб, когда не работает ни один магазин. Или что делать, когда каждое прорезающееся в телеэкране лицо является таким фальшиво-мужественным, что замирает сердце. Еда в доме пока была: и макароны в шкафу, и рыбные консервы, остающиеся от пайка мужа – они уходили только на праздничные салаты и летом в походах. Как дочки выросли, в походы они ходили ежегодно. Дачи у них не было – мужа могли перевести из Лебяжьего куда угодно, вплоть до Дальнего Востока. Боевых самолетов у России оставалось так мало, что за настоящую командную должность, за право летать старшие офицеры интриговали и ссорились. Господи, жив ли еще Миша, кинут ли в бой его инструкторский полк? Ох, не на месте сердце, чует беду… Для всех беду, не для них одних…

      Она сидела, глядя, как быстро и деловито собирается дочка. Теплое белье надела – на улице холод. Спортсменка, фигурка на загляденье: такой что любить, что рожать самое время. Пусть узнает что-нибудь в военкомате, да пусть и на курсы запишется, какие бы они ни были. Если они есть. Медсестер готовят по три года, кажется. После «полного среднего» – по два года. В войну – пусть месяцы. Но младшая дочь права: у них может не быть даже месяцев. Весь мир на них ополчился, армию сожрут за считаные дни, хорошо если за недели. Потом перебьют всю эту молодежь, которая уже побежала и еще побежит в военкомат, самых золотых, самых лучших. И останутся вокруг только те, кто не побежал. И кто дождется своего времени и спокойно пойдет записываться в полицаи. Или куда-то еще, где можно будет получить паек и жизнь в обмен на доносительство на своих бывших соседей или еще на что похуже… Можно не сомневаться: этот, позвонивший, был именно из таких, решивших все для себя заранее, выбравших