Ритм войны. Том 2. Брендон Сандерсон

свои таланты здесь, не будучи обнаруженной, и пыталась придумать способ найти ответ на этот вопрос.

      – Понял, светлость. – Он кивнул ей, когда они поднялись по ступенькам, а затем разошлись.

      Венли настроилась на ритм тоски. Она надеялась, что не заставляет Дула петь безнадежные песни; хотя она говорила в такт уверенности, на самом деле ей не было известно, появится ли у них шанс сбежать в ближайшие недели. И чем больше времени она проводила с Рабониэлью, тем больше волновалась. Эта Сплавленная видела то, чего не должна была видеть, – ее проницательный взгляд срывал покровы с любого заговора.

      Каждый день, который соратники Венли проживали втайне, грозил разоблачением: их могли тихонько арестовать с наступлением темноты и казнить либо заставить принять в себя душу Сплавленного. Они нуждались в том, что она пообещала: жить отдельно, как самостоятельный народ. Но сможет ли Венли и впрямь это обеспечить? Она, которая превратила в бурю все, к чему случалось притронуться. Один народ она уже погубила.

      Тимбре утешительно затрепетала, пока Венли шла по коридорам.

      – Хотела бы я тебе поверить… – тихо проговорила Последняя Слушательница. – Мне бы очень этого хотелось. Но ты не все про меня знаешь. Ты не понимаешь.

      Тимбре затрепетала, любопытствуя. Она хотела узнать. Венли долго молчала о самых трудных моментах своего прошлого.

      Что ж, давно пора этим поделиться.

      – Самое худшее, – прошептала Венли, – началось после того, как человеки появились у нас во второй раз…

      52. Тропа к спасению

Восемь с половиной лет назад

      – Нежны прикосновенья… – проговорила Джакслим. – Боги… боги…

      Венли замерла. Она подняла глаза со своего места у стены, где использовала бумагу – подарок человеков, – чтобы забавляться с буквами и ритмами. Представлениями звуков на возможном письменном языке, как у человеков.

      Мать стояла у окна и читала свои ежедневные стихи. Те же успокаивающие песни, исполняемые тем же прекрасным голосом, который с рождения служил Венли проводником. Фундаментом, на котором она строила свою жизнь.

      – Нежны прикосновенья… – снова начала Джакслим – и опять запнулась.

      – Шустроформы нежны прикосновенья, – подсказала Венли. – Боги многим однажды ее даровали…

      Но мать больше не пела. Она молча смотрела в окно, даже не гудела себе под нос. Уже второй раз за эту неделю она забыла целую строфу.

      Венли встала, отложила бумагу и взяла мать за руку. Она настроилась на похвалу, но не знала, что сказать.

      – Я просто устала, – проговорила Джакслим. – От гнета этих странных дней и странных гостей.

      Человеки пообещали вернуться, и вот уже несколько месяцев семье не было покоя от множества идей, что же делать с этими чудны́ми существами.

      – Ступай, – продолжила Джакслим. – Найди свою сестру. Она сказала, что придет послушать декламацию и, по крайней мере, выучит Песню перебора. Я немного посплю. Вот что мне нужно.

      Венли