100 великих криминальных драм XIX века. Марианна Сорвина

Довольно часто он, подобно любящей мамаше или доброй тетушке, переживал за своих подследственных, даже когда выступал обвинителем на судебном процессе. Кони волновали перемены в жизни современного ему общества, воспитание детей, в котором он со своей стороны находил много неправильного и лишнего. Конечно, как человек дальновидный, он понимал, что представление о морали и поведении в обществе закладывается в детстве.

      «Я всегда находил, что в нашей русской жизни воспитание детей построено на самых извращенных приемах, если только вообще можно говорить о существовании воспитания в истинном смысле слова между русскими людьми. Даже вполне развитые родители по большей части относятся к детям со слепотою животной любви и совершенно не думают о том, что впечатления, даваемые восприимчивой душе ребенка, должны быть строго соразмерены с его возрастом и с той работой мысли и чувства, которую они собой вызывают. В особенности это можно сказать про чтение, невнимание к выбору которого у некоторых воспитателей граничит с преступностью, тяжкие последствия которой лишь иногда парализуются чистотою детской души и свойственным возрасту непониманием тех или других отношений».

      При этом в вопросах воспитания он оставался человеком старой, консервативной формации: считал цирки низким искусством, театры – средоточием ненужных фантазий, а детские балы – средством преждевременного взросления. Все это было вредно для ребенка.

      Кони не мог понять картину «Искушение святого Антония» величайшего художника Средних веков Иеронима Босха, считал ее превысившей этические и эстетические нормы, переступившей черту дозволенного. Но более всего его ужасали музеи восковых фигур, в которых он видел прямую пропаганду насилия и жестокости.

      В этом усматривается патриархальная религиозность человека, для которого все новое было неприемлемо и непонятно. Юрист – во многом «эпилептоид» с точки зрения психологии: он привержен нормам и не любит их менять. Так и Анатолий Кони пытался выстроить нормы и порядок даже для тех областей человеческой деятельности, в которых такое установление границ невозможно.

      В своих заметках он прибегал к чрезмерно темпераментной лексике, написанной «слезами и кровью», называл художественное воспитание и развитие воображения у детей «жестокостью… воспитательной отравы». Лишенная объективности, часто надрывная речь Кони в его заметках отчасти даже напоминает женский, экзальтированный слог – манеру сентиментальных женских романов. Удивительно, что эти записки принадлежали мужчине, юристу, профессионалу, который вынужден был каждый день сталкиваться с жестокостью и насилием. Но факт остается фактом: у Анатолия Федоровича Кони явно не было холодной, беспристрастной головы, которую надлежит иметь юристу. Впрочем, были у него другие, гораздо более ценные качества – интуиция и предвидение. Возможно, они для законника даже важнее.

      И если мы вглядимся в известный портрет Кони кисти Ильи Репина, то в качестве главной черты персонажа отметим хмурую озабоченность, которая, очевидно,