Театр и другие романы. Уильям Сомерсет Моэм

что вы должны бы быть ей верны?

      – Чего глаз не видит, о том сердце не болит, – улыбнулся он.

      Она пожала плечами.

      – Какой же вы дрянной человек.

      – Не дрянной, а самый обыкновенный. Вас послушать, так я мерзавец потому, что по уши в вас влюбился. Это, знаете ли, было непреднамеренно.

      Сердце ее горестно дрогнуло от этих слов.

      – Я оказалась легкой добычей, – отозвалась она горько.

      – Я, конечно, не мог предвидеть, что мы так грандиозно влипнем.

      – И во всяком случае, знали наперед, что если кто и пострадает, то не вы.

      – Ну, знаете, это уже слишком. Теперь, когда все это позади, вы должны согласиться, что я поступил, как было лучше для нас обоих. Вы тогда потеряли голову, так скажите спасибо, что я не растерялся. Вы думаете, если б я исполнил ваше желание, что-нибудь хорошее из этого вышло бы? Нам и так пришлось несладко, а уж тогда и вовсе попали бы из огня да в полымя. И с вами ничего худого не случилось. Так, может, забудем прошлое и помиримся?

      Она чуть не рассмеялась.

      – Вы думаете, я могу забыть, что вы без зазрения совести послали меня почти на верную смерть?

      – Ну что за вздор! Я же вам говорил, что никакого риска нет, если соблюдать осторожность. Думаете, я бы вас отпустил туда, если б не был в этом убежден?

      – Были убеждены, потому что вам этого хотелось. Вы из породы тех трусов, которые убеждены только в том, что им выгодно.

      – Тогда судите по результатам. Вы вернулись целехоньки и даже, да простятся мне столь предосудительные речи, еще похорошели.

      – А Уолтер?

      Он не мог удержаться от улыбки, от шутки, которая сама просилась на язык.

      – Вам ни один цвет не идет так, как черный.

      Она не нашлась что ответить. Глаза наполнились слезами. Прелестное лицо исказилось от горя. Она и не старалась его скрыть, лежала на спине и плакала.

      – Ради Бога, не плачьте. Я не хотел вас обидеть, я просто пошутил. Вы же знаете, как я вам сочувствую.

      – Ох, придержите вы свой глупый язык.

      – Я бы отдал что угодно, чтобы вернуть Уолтера к жизни.

      – Он умер из-за нас с вами.

      Он взял ее за руку, но она отдернула руку и разрыдалась.

      – Об одном прошу, уйдите от меня. Я вас ненавижу, презираю. Уолтер был в сто раз лучше вас, только я, идиотка, не понимала этого. Уйдите, уйдите.

      Увидев, что он опять готов заговорить, она вскочила с кушетки и ушла к себе в комнату. Он последовал за ней и, войдя, машинально задернул шторы, так что они очутились в почти полной темноте.

      – Не могу я тебя оставить, – сказал он, обнимая ее. – Я ведь не со зла это сказал.

      – Не касайся меня. Ради Бога, уйди.

      Она попыталась вырваться, он не отпускал. Теперь она рыдала безудержно.

      – Дорогая моя, неужели ты не знаешь, что я всегда тебя любил? – сказал он своим глубоким, чарующим голосом. – И теперь люблю больше прежнего.

      – Лжешь! Пусти меня сейчас же. Пусти, черт тебя побери!

      – Не гневайся на меня, Китти. Ну да, я поступил с тобой по-свински. Прости меня!

      Содрогаясь и плача, она отбивалась от него, но прикосновение