Театр и другие романы. Уильям Сомерсет Моэм

каждый вечер. На третий день после их приезда повар, фаталист, как все китайцы, приготовил его, и Китти, не подумав, взяла себе порцию. Уолтер быстро подался вперед.

      – Не ешь салат. Зря бой его подал.

      – Почему? – спросила Китти, глядя ему прямо в лицо.

      – Это вообще опасно, а сейчас это безумие. Ты убьешь себя.

      – А мне казалось, что так и было задумано, – сказала Китти.

      Она преспокойно стала есть. Какая-то бесшабашная удаль овладела ею. Она с насмешкой поглядела на Уолтера. Он как будто побледнел, но, когда ему подали салат, тоже не отказался. Повар, убедившись, что блюдо понравилось, стал готовить его день за днем, и день за днем, с риском для жизни, они его ели. У Китти, панически боявшейся заразы, было такое чувство, словно она не только мстит Уолтеру, но и глумится над собственными страхами.

      38

      На следующий день Уоддингтон явился не поздно, посидел немного, а потом предложил Китти пойти погулять. Она с самого приезда не выходила за пределы участка и с радостью согласилась.

      – Прогулок здесь, правда, мало, – сказал он, – но мы с вами поднимемся на вершину холма.

      – Да-да, туда, где ворота. Я часто смотрю на них с веранды.

      Один из боев отворил тяжелую калитку, и они вышли на пыльную улочку. Не прошли они и нескольких шагов, как Китти вцепилась Уоддингтону в рукав и вскрикнула:

      – Ой, гляньте!

      – В чем дело?

      У стены, окружавшей участок, лежал на спине человек, ноги его были вытянуты, руки закинуты за голову, судя по спутанной шевелюре и синим лохмотьям, это был нищий-китаец.

      – Лежит как мертвый, – прошептала Китти.

      – Он и есть мертвый. Пошли, вы лучше не смотрите в ту сторону. Когда мы вернемся, я распоряжусь, чтобы его убрали.

      Но Китти так дрожала, что не могла сдвинуться с места.

      – Я еще никогда не видела мертвеца.

      – Значит, пора привыкать. В этом веселеньком местечке вы еще наглядитесь на них вволю.

      Он взял ее руку и продел себе под локоть. Несколько минут они шли молча.

      – Он умер от холеры?

      – Скорее всего.

      Они поднялись в гору к самым воротам. Ворота, покрытые замысловатой резьбой, высились над окружающей местностью как ориентир и иронический символ. Они сели у подножия одного из столбов, лицом к широкой равнине. Склон густо усеяли зеленые холмики мертвых, расположенные не рядами, а как попало, так что казалось, что под землей им неудобно и тесно. Узкая дорога вилась среди рисовых полей, исчезала вдали. Маленький мальчик проехал домой, усевшись на шее у буйвола, три крестьянина в широкополых соломенных шляпах протрусили мимо, сгибаясь под тяжестью огромных тюков. После дневной жары лицо здесь приятно ласкал ветерок, и необозримый простор вливал в измученное сердце покой и грусть. Но Китти не могла забыть про мертвого нищего.

      – Как вы можете болтать, смеяться и пить виски, когда вокруг вас все время умирают люди? – спросила она неожиданно.

      Уоддингтон не ответил. Он повернулся, поглядел на нее и, положив руку ей