Счастье для ведьмы. Ольга Гусейнова

долго пробыла на кладбище. Мы захоронили очередную урну с прахом, ни в одной из могил нет тел, только пепел. Леснянские испокон веков следовали своим традициям, по мнению многих, языческим: имена детям давали старославянские, покойников всегда кремировали, а памятники на кладбище – лишь место памяти для живых.

      – Елечка, замерзнешь совсем, простынешь, может, по домам? – ласково, виновато предложил отец.

      – Ты иди, пап, тебя же дома заждались, а я еще чуточку посижу и тоже домой поеду, – натянуто улыбнулась я, пряча ладони между коленей, чтобы согреть озябшие пальцы.

      – Ты уверена? Может, лучше к нам? – осторожно уточнил он и, отметив, как я кивнула, а следом отрицательно мотнула головой, едва заметно, облегченно выдохнул.

      Да, у него давно другая семья, дети, я там лишняя. Взяв организацию и оплату похорон бывшей тещи на себя, отец таким образом проявил заботу обо мне, старшей дочери. Помог и деньгами, и участием.

      Мягко, но неуверенно потрепав меня по макушке, папа постоял с минуту, а потом, на прощание пожав мое плечо, ушел. Я же осталась на лавочке, пока еще не в силах уйти, и тоскливо провожала взглядом его фигуру в черном пальто. Несмотря на возраст – пятьдесят лет, – отец по-прежнему подтянутый и красивый. К тому же, в нем идеально сочетаются ум, привлекательная внешность и хороший характер.

      Одиночество и тоска совершенно непривычны для меня. А сегодня, похоронив самого близкого человека, я по-настоящему осиротела. Маму я помню смутно. Когда она погибла, участвуя в мотогонках, мне было всего пять лет. За пару лет до того они развелись с моим отцом, он ушел к другой женщине, чуть старше и не такой красивой, как моя мама, зато любящей и любимой. Сейчас мне понятно, что ему хотелось покоя и стабильности, а не азарта и вечной погони за приключениями, которые горели в крови Майи Леснянской.

      В новую семью отца бабушка меня отдавать категорически отказалась, она потеряла единственную и позднюю дочь, лишиться еще и внучки – ни в коем случае! Мой папа это принял, особо не настаивал – они с женой ждали собственного первенца – и вел себя ответственно: содержал, как положено, до совершеннолетия. Близки мы никогда не были, встречались лишь по праздникам, но я всегда знала: отец меня любит и по-своему заботится. А вот бабушка любила меня безмерно и за всех разом, душа у нее была огромная и светлая, всех одаривала теплом. И в этом тепле я никогда в жизни даже на миг не ощущала себя одинокой или чего-то лишенной, как сегодня.

      В этом году я закончила факультет иностранных языков, мне двадцать один год, и до сих пор не представляю, чем хочу заниматься в жизни.

      Родилась я не в обычной семье, хотя эту необычность осознала только в школе, когда мамочка одноклассника презрительно, но с опаской обозвала меня ведьминым отродьем. И это в двадцать первом веке! Мы жили в крепком просторном деревянном доме возле леса. С одной стороны, на машине до города и лучшей школы рукой подать, с другой – почти на выселках живем и за забором «грибы да ягоды».

      Сколько себя помню, наши праздники не совпадали с государственными, летом и осенью с утра до вечера, а бывало и ночами, собирали лесные травы и корешки, сушили, потом моя бабулечка продавала эти сборы. Более того, до поры до времени меня не интересовало, зачем к Катерине Яромировне Леснянской то и дело приезжают разные люди: женщины и мужчины, молодые и пожилые. Нет, она никогда не гадала и ничего не предсказывала, даже ругалась и «плевалась» на такие умения. Но вот своими травками да заговорами пользовала нуждающихся. Деньги у нас всегда водились – добровольные пожертвования исцеленными делались от щедрой души. Бабуля, как говорится, в рекламе не нуждалась: страждущие сами приходили благодаря доброй молве.

      Наш дом, построенный еще в начале девятнадцатого века, пережил не одно поколение Леснянских, и народ в округе в курсе, что живет здесь старый ведьминский род. Живет обособленно, в скандалы и склоки местных никогда не встревает, внимания не привлекает… Ну как: потихоньку жутковатые ритуалы проводит да празднует не пойми что. Даже в лихолетье наш старый, потемневший от времени дом не трогали, обходили стороной, будто чувствовали опасность. Женщины наши между собой очень похожи: замкнутые, часто одинокие, гордые, красивые и загадочные…

      У нас в горнице-зале-гостиной на стенах развешено много старых и новых фотографий представительниц рода Леснянских. При разных отцах, во все времена наши женщины таинственным образом передавали из поколения в поколение характерные черты. Большинство – шатенки с толстыми косами, высокие, статные, стройные, но фигуристые, с очень светлой, нежной кожей и невероятно яркими изумрудными глазами. Мой отец – блондин, поэтому я скорее русая, чем шатенка, но все остальные черты Леснянских «налицо». И глаза зеленые – как трава, и кожа – как дорогой фарфор, густая шевелюра укрощена короткой модной стрижкой, стройная фигура с высокой грудью и округлыми бедрами, всегда с прямой спиной. Еще бы, чуть ссутулишься – и получишь от бабули промеж лопаток.

      Да, я прямая кровь, как говорила бабушка Катерина. Правда, потом она тихонечко бурчала, что сильно разбавленная, ведь едва «чую» землю и растения, совсем капелька родового дара мне досталась. И скоро совсем наследие предков