Тайны Реннвинда. Проклятие дня. Лена Сокол

переступаю порог дома, повторяя это про себя и прислушиваясь к тишине. То, что тетя считала даром хождения по снам, оказалось моим проклятием: и обрекла меня на него моя собственная мать.

      Конечно, Ингрид не отвернется от меня, если узнает, но, все же, мне лучше держаться подальше от тех, кто дорог.

      Нужно помнить: я опасна для всех, кого люблю.

      И мне не хочется стать их кошмаром.

      – Нея, это ты? – Мелодично звенит голос Ингрид.

      Я застываю на пороге. Тетя заглядывает в дом через дверь, ведущую с веранды. На ее руках перчатки, запачканные в земле – очевидно, она занималась пересадкой цветов.

      – Привет. – Мое лицо рождает подобие улыбки.

      Тетя тут же замечает, что со мной что-то не так.

      – Все хорошо? – Хмурится она. – Ты где так долго была?

      – В гостях у Сары. – Пожимаю плечами, пряча свои переживания в глубине сердца.

      Ингрид стаскивает перчатки, отшвыривает их в сторону и входит в дом.

      Я сглатываю, надеясь, что мое лицо не перепачкано пеплом.

      – Что случилось, детка?

      «Случилось то, что внутри меня сидит монстр, который однажды ночью вырвется на волю, придет к тебе, сдавит шею и высосет все твои жизненные силы – вот что».

      – Ничего. Все в порядке. – Растягиваю губы в улыбке.

      Но на душе у меня мрак, и тетя это видит. Она смотрит озадаченно и хмурит брови.

      – Все думаешь о матери?

      «Я хочу быть просто человеком. Хочу быть, как все».

      – Да. Я хотела тебя спросить…

      – О том, почему она так поступила? – Ингрид обнимает меня за плечи и ведет на кухню. – Ты все еще копаешься в себе? – Усаживает на стул. Затем наклоняется и принюхивается к моим волосам. – Чем это вы занимались с Сарой у нее дома? От тебя пахнет гарью.

      – Мы зажигали свечи. Я пыталась узнать больше про себя и свою мать.

      – Нея! – Всплескивает руками тетя. – Ну, не от цыган же с их дешевыми штучками пытаться узнать о матери! – Качнув головой, она вздыхает и ставит передо мной тарелку с томатным супом и специями. Подает ложку. – Представляю, что они могли тебе внушить!

      Ингрид злится.

      Самое время сказать ей, что я не голодна, но не расстраивать же тетю еще сильнее? Поэтому, как покладистая девочка, я беру столовый прибор и зажимаю в пальцах.

      – Мне просто нужно было знать, зачем она со мной так поступила.

      – Зачем бы Карин это ни сделала, это не причина лишать ребенка жизни. – Тетя сжимает кулаки и падает на стул напротив меня.

      Я кручу в руке ложку и смотрю на нее.

      – А если я… не такая, как все? Если я не достойна жизни?

      Ее глаза округляются.

      – Это все они, да? Цыгане? Что они наговорили тебе, Нея?

      Мотаю головой.

      – Это не важно. Лучше ты скажи мне, если я должна знать о себе что-то такое, чего еще не знаю.

      Некоторое время Ингрид молча смотрит на меня и не моргает, а затем берет себя в руки и шумно выдыхает.

      – Ты самое прекрасное создание на свете, детка. Что бы ни происходило с тобой, я всегда приму и пойму – помни это.