Зона: перезагрузка. Хозяин Топи. Дмитрий Лазарев

И в тот же миг искажается лицо желтоглазого – он больше ничем не напоминает Лешку. Он – воплощенная ненависть, нечеловеческая, безумная. Лицо раскалывается пополам жуткой, от уха до уха, пастью, напоминающей жабью, только наполненной зубами-иголками. Затем кожа начинает слезать с него, словно его полили концентрированной кислотой, а под ней… что-то мерзкое, зелено-бурое, то ли растительное, то ли вообще состоящее из болотной жижи, как те «зомби», от которых они вчера бегали. И боль нарастает. Стремительно, безжалостно.

      Алина ставит ментальный щит и изо всех сил пытается дать себе пробуждающий импульс, вырваться из паутины кошмара наяву, но не получается: реальность сна прочна и прилипчива. Она наваливается, гасит попытки сопротивления, пытаясь задушить в своих мерзких объятиях…

      «Алина!» – снова Эдуард.

      И на сей раз она тянется навстречу, протягивает бесплотную энергетическую «руку», и ментальные «пальцы» Прохоренкова переплетаются с ее… И тут же становится легче, будто к разламывающейся голове приложили пакет со льдом. И мысли проясняются, перестают путаться. Вдвоем они упрочняют ментальный щит, хотя никто не учил их это делать – они же не псионики, в самом деле. Действовать приходится по наитию, но и у нее, и у Эдуарда как-то получается выступить единым фронтом.

      Но желтоглазый не сдается. Теперь он уже ничем не напоминает человека. Это чудовищное и омерзительное нечто – помесь колоссальной амебы со спрутом. Щупальца тянутся во все стороны, в том числе и к ним с Эдуардом, а так как ментальный двойник научника уже стоит рядом, Алина естественным жестом, словно каждый день так делает, берет его за руку, и следующий удар Топи они встречают уже полностью совместно. Алина даже на мгновение пугается, ибо слишком тесно сплетаются их сознания, почти как тела страстных любовников, и вот уже невозможно понять, где она, а где он, или вовсе нет уже их по отдельности, а есть лишь единое сознание? Мгновенная вспышка страха перед потерей своей личности тут же отступает, потому что приходит понимание, что это симбиоз, а не взаиморастворение, временная интеграция, когда результат значительно превышает просто сумму составляющих.

      Натиск Топи между тем усиливается – в самой середине грязевого спрута-амебы разверзается бездонная дыра-пасть, из которой потоком льется чистая ментальная мощь, которая (Алина это совершенно точно чувствует) просто смела бы их по отдельности. Поэтому она еще сильнее сжимает ментальную «руку» Эдуарда. Враг невероятно могуч, однако они гнутся, но не ломаются, как тот веник из притчи. Вот только чертова боль все нарастает, и Хомчик уже кажется, что ее голова сейчас взорвется. И взорвалась бы уже, если б не Эдуард. Держаться! Держаться, насколько хватит сил!

      Вся ее реальность сейчас сужается до головной боли, пальцев Эдуарда и дыры-пасти грязевой амебы Топи…

      Крик! А вернее, ментальное восприятие вопля дикой, невообразимой боли. В этот момент Алина с удивлением понимает, что это кричит «амеба», которая полыхает, как связка сухого хвороста, политого бензином. Боль и ментальный натиск мгновенно прекращаются, распадается их с Эдуардом ментальное