Волчья звезда. Мария Галина

вздохнул вроде как с облегчением.

      – Конину приготовят, – сказала я. – Мы столько лошадей не прокормим.

      Тут он опять затосковал.

      – Я видел вчерашнее побоище, – сказал он.

      – Бросьте врать-то, – не удержалась я, – как вы могли видеть, когда вас там и не было? Диана была.

      – На мобиле установлены автоматические камеры. Они фиксируют все, что происходит.

      – Как Записи?

      – Да, – устало ответил он, – как Записи.

      Он задумался. Потом сказал:

      – Одно дело читать про то, что было давным-давно, совсем другое – видеть все это собственными глазами.

      – Что с того? – возразила я. – Мир-то не меняется.

      Он опять вздохнул:

      – Похоже, что нет.

      – Уж не знаю, откуда вы там прибыли – может, у вас другие порядки, но у нас отродясь так было.

      Он старался не показывать виду, но я-то заметила, что ему не по себе. Может, конину они тоже не едят?

      – Да как же вы жить-то тут будете, если вы такие нежные? А эта ваша Диана? Как посмотрела на этого ублюдка, так и пошла блевать. Камень-то ему из катапульты в башку попал, да он еще и свалился под копыта… голова, понятное дело, раскололась, как орех, мозги на камень – блямс! А она как позеленеет, и…

      – Ох, да помолчи, пожалуйста, – быстро сказал он.

      – Когда из катапульты бьют, почти всегда так. У вас что же, катапульт нет? Чем же вы тогда будете обороняться?

      – Уж найдем, чем.

      Сегодня им было не до меня; видно, готовились к празднику – если наши собираются засыпать своих новых друзей подарками, то и этим, понятно, не хотелось оставаться в долгу; вот они и собирали какие-то тюки; свертки ткани – легкой, но прочной; эту их замечательную посуду, которая не бьется, даже если уронить ее на каменный пол; и даже бруски железа – богатые дары, очень богатые. У этих Звездных Людей, видно, всего в изобилии, если они могут позволить себе такую щедрость. Так что Дианы, которая почти все время болталась тут, я сегодня почти не видела, зато пришел этот, седой – они с Улиссом говорили о чем-то, на нашем языке, не на своем, но так быстро и тихо, что я могла разобрать лишь отдельные слова: «такая возможность…», «тебе придется…», «в любом случае…». Седой вроде как настаивал, Улисс возражал, они незаметно начали говорить все громче. Потом седой сказал:

      – Ладно. Но имей в виду – мы можем и ошибаться.

      – Нет, – возразил Улисс, – не думаю. Ты же видишь: больше нигде… ничего…

      – Значит, – заметил седой, – мы не там ищем.

      – В любом случае, – опять сказал Улисс, на этот раз уже потише, – они наши соседи…

      Они опять перешли на шепот, потом седой вздохнул, словно собирался сказать что-то еще, но махнул рукой и вышел.

      Я спросила:

      – Этот Гранж вождь?

      Улисс покачал головой.

      – У нас нет вождей. Но Лагранж отвечает за определенную область деятельности. За отношения между людьми.

      – Вроде старейшины?

      – Да, что-то в этом роде.

      – Чем он недоволен?

      – Он считает, что мы зря