Улика с того света. Николай Леонов

нас так не принято, – сказала она, не переставая улыбаться.

      – Тогда чай. Черный.

      – Какой сорт любите?

      – Пиво. Светлое.

      – У нас несколько видов.

      – Вино? – Гуров от души веселился.

      – Подать вам винную карту? – не отставала от него девушка.

      – С минеральной водой, полагаю, будет та же история?

      – Абсолютно та же самая, – твердо заявила официантка. – Но в этом случае выбор будет гораздо меньше.

      Гуров хлопнул рукой по колену.

      – Достаточно. Вы выиграли.

      Девушка не уходила.

      – Так что же брать будете? – как ни в чем не бывало спросила она.

      Из-за ее спины появился Незванов, опустился на стул и сложил на столе руки будто школьник на уроке.

      – Сейчас подойдет. Мы успели, у него смена заканчивается, – проговорил он.

      – Куда успели? – спросил Гуров. – Сюда? Если не успели бы, то встретились бы с ним в другом месте.

      – Не факт.

      – Почему?

      – Он человек непростой. Если не захочет, то ни слова не скажет. Может и озвереть ни с того ни с сего. Псих.

      Официантка поняла, что никакого заказа не получит, и ушла.

      Незванов бросил в ее спину равнодушный взгляд.

      – Ты говорил, что у тебя семья, – сказал Гуров.

      – И что? – Незванов насторожился.

      – Просто спросил. Расскажи, что ли.

      – Не буду я ничего рассказывать, – раздраженно проговорил Незванов. – Не хочу.

      – Вроде бы и ребенок есть.

      – У нее. Но как мой.

      – Достойно, – оценил эти слова Гуров. – Так держать, Артем Петрович.

      Незванов убрал руки под стол и пробурчал:

      – Что, снова надо мной смеешься?

      – Упаси боже. Никогда и не смеялся. Скажи-ка мне вот что. Если бы мы вас тогда не поймали, и ты до сих пор был бы шестеркой Байрона, то встретил бы женщину, с которой сейчас живешь? Нет, только представь, каково тебе было бы без нее.

      Незванов смотрел на Гурова как бык на красную тряпку. Сыщику казалось, что тот сейчас рванется через стол, схватит его за грудки и от всей души пропишет кулаком по лицу.

      – Успокойся, – посоветовал ему полковник. – Я же тебе еще по пути сюда сказал, что никто над тобой не смеется. У тебя нормальная жизнь.

      Увы, сыщик его не убедил. Артема Незванова вообще трудно было склонить к взаимовыгодному сотрудничеству по-хорошему. Он не доверял никому, кроме, пожалуй, той самой женщины, которая не побоялась связаться с ним, меченым, и даже доверить ему своего ребенка.

      Незванова судили, когда ему только-только стукнуло двадцать четыре года. Он запомнился Гурову не мужчиной, а пацаном, который слишком поздно опомнился и держал ответ перед законом, мало что соображая. Задержание, арест, прописка в СИЗО, допросы, очные ставки. Все это помаленьку уничтожало зачатки мужественности и какой-то взрослости, едва появившиеся на тот момент в его мозгу. Судебный процесс и вынесение приговора добили его окончательно.

      Артему дали четыре года. Их судили всех и сразу. Он отделался