Кортик капитана Нелидова. Татьяна Беспалова

Но вы – ты сама, твои братья, Иван, Юрий, Владислав и другие из вашего кружка – вы уже совсем другие. Двадцатый век обяжет работать каждого, вне зависимости от чинов, состояния и сословной принадлежности. И Иван будет работать, я уверена в этом.

      – А я? – с непочтительной запальчивостью спрашивает Лариса.

      В ответ матушка прикасается кончиками пальцев к её щеке. Она улыбается, прикосновение её приятно, но в глазах самая досадная ирония.

      – Что это значит, матушка? Я тоже хочу работать!

      – Если на то станет воля твоего мужа, – мягко отвечает матушка.

      – Воля мужа?

      – Конечно. Выходя замуж, девушка выходит из-под воли родителей и оказывается в воле мужа. Твои подруги из стен Смольного вышли сразу замуж, а ты вернулась к нам. Дело ли это? Сделай же свой выбор, милая. Ты у нас такая красавица и умница.

      Нежная ладонь матери ласкала её щеки, шею плечи, но взгляд Анны Аркадьевны был твёрд и холоден, как надгробный камень. Несмотря на это, Лариса решилась возразить ещё раз:

      – Матушка, эдакая замшелая патриархальность! Из одной воли в другую. Не лучше ли, повременив с замужеством, поступить пока на работу.

      – На какую работу?

      Матушка спрятала ладонь под шалью. Её губы вытянулись в жёсткую прямую линию.

      – Ну… право… на какую?.. Я могла бы, скажем, преподавать…

      – Преподавать непослушание родителям?

      – Матушка!..

      – Пожалуй, я стану думать будто ты всерьёз влюблена в Бергера. «Он мне нравится больше других!» Подумать только! И не надейся, что я пропущу такое мимо ушей.

      – Матушка, это несносно!

      Лариса вскакивает. Чашка и блюдце из английского сервиза летят на пол. Лариса перешагивает через осколки. В лужице чая пляшут солнечные зайчики.

      – Ну вот! – восклицает Анна Аркадьевна. – Нынче ты весь бабушкин сервиз перебила! Работница! Лучше позвать Филиппа. Кесарю кесарево, а буфетчик пусть разливает чай.

      Лариса, вспыхнув, наконец решается на отповедь родной матери:

      – Я могла бы работать в Петросовете. Секретарём или помощницей его руководителя. Я могла бы и убить его, если потребуется. Иван умер, а я стану работать в Петросовете, если этого захочет Владислав!

      Говоря это, Лариса неотрывно смотрит в полнящиеся недоумением и ужасом глаза Анны Аркадьевны.

* * *

      – Проснулась, милая?

      – Ах, мне приснился «Липовый мёд». Помнишь наше поместье, английский парк, пруды…

      – Я так и понял. Во сне ты разговаривала со своей матушкой, и, кажется, дерзила.

      Голова Владислава на подушке совсем рядом. Глаза его ясны, словно он и не засыпал вовсе.

      – Слишком много утрат, – проговорила Лариса, утирая влагу с лица. – Нашим испытаниям не видно конца.

      – Спирит ты мой, ясноокий!

      Владислав ласково прикоснулся к её щеке. Точно так же делала когда-то Анна Аркадьевна. Лариса прикрыла глаза. Слезы одна за другой щекотно сбегали из уголков глаз прямо