Характер-судьба и жизнь-лафа. Часть 2. Бродяга – в своем репертуаре. Моисей Бельферман

как не гнать? Племяш со службы. В отпуск вырвался. Угостить нада!»

      «Многа, часто пьеть племяш?»

      «Да шо вы – ни-ни! Молод ище. Капельки в рот не береть», – так маху дала!

      Дивлюсь на товарища нашего судю – пропала! Засобачить – на всю катушку. Жалости не дасть! Ан нет! Выручат.

      «В гости кого приглашала? Угощала?»

      «Как же! В хату усих гостей не вместила. Пруть и пруть! Наш судя – сочувственный…»

      «Третий раз судим. Ище разок попадешь… Засудим! В лагеря!»

      Я не из пужливых. Ответила, положенного штрафу отчитала: «Фуй-ты – штрафуй! Будь здоров! Шо мне штраф? Тыщами ворочала. За эту самогоночку милу – во! Отгрохала домину. Теперича строгость пошла. Вроде посля войны. При немцах – благодать! Сичас – не лезь в энти дела!»

      – А что потом? – спросил Кирилл Петрович. Его заинтересовала старуха. Жизнь узнает не по книгам – из первых рук.

      – Пенею отрабатыю. Нетути. Чиво государству прощать? С него – содрать! Денежки кровны не туда зашлють. Чукмекам да всяким маланцам. Руському народу нету жизти! Во-он – тама! Серед имперализму. И всяку люду, прочим чертям – жизня!

      – Сейчас больше гуляешь? – Кирилл Петрович перевел разговор с политики к здравому смыслу. Кроме чуши что еще услышишь? Не отгораживается. Задает вопросы.

      – Кабы гулять. Шастаю по хатам. Милость прошу – в торбу. Выторговыю! Люблю слухать всяки балачки. Зырыть на усе! Антиресно. Як жывуть? Чиво едять? Набираюсь ума-разума. Не скажу – передаш. У нас ище противных дурней! Вон как!

      – А как дети?

      – Жди помочи от паскудников! Дите одягнет штаны пониже колен – кумандувать! Слухайся их, сопляков паршивых! «Не гони самогоночку. То-то…» Ище чиво. Жрать-то нада! Одежа – не пеленки. По шеях! Их – к отцам праведным! Мешають жизть вести! Сичас для женчин – слобода! Жалько – не те годы. Приняться за самогоночку? Гнала – высчий сорт. Огонь – не самогоночка. Пей, не касайся! Береги горло, кишки. Мою – ценили. Даже участковый не брезгувал. Выпьет на Рождество. Из церкви – не бей жидов! В йих синагогу молисся…

      – Участковый? – недоверчиво переспросил Кирилл Петрович.

      – Разуметь нада. Живый! Выпить хотца. И закусить. Всяки угощения. Соленья. Хвалил: «Люблю твою – краще государственной. Нада тибе патен. Принесешь, бабка, свою капиздочку – дерну ище стакан!» Во мужик! Хвалил самогоночку-капиздочку. Бабе шо нужно? Пусть похвалить. Шоб душа тряслась.

      – Где же ты гнала тот самогон?

      – Как игде? Хата моя – хоромы. Газ. Раниш на примуси. Разжигала два. Чичас продукту… навалом. Гони хош хлебну-сахарну. С сахаром гаразд. Самогоночке – цена красная. Давай! Легко пьеца!

      – А правда, некоторые чем-то подправляют самогон?

      – Мы – руськи. Не маланцы! – у старухи загорелись глаза. Нашелся-таки человек – интересуется технологией, секретами ее производства. В свое время строго хранила. Теперь свободно делится передовым опытом. – Нужны градусы. Известка – для этого… Без нее мало щиплеть…

      – Это вредно для здоровья! – возмутился