Повесть о горячем сердце. Ася Котляр

страшно испугалась, что мой друг Сашка Макаров пойдёт к председателю совета дружины, строгой и правильной девочке из восьмого класса Наташе Егоровой, и скажет ей: «Уважаемая Наташа Егорова, я обязан вывести на чистую воду антисоветчицу Марию Берман, которая недостойна носить красный пионерский галстук и значок с изображением вождя нашей революции. Нужно срочно исключить Марию Берман из рядов пионерской организации».

      А правильная и строгая девочка Наташа Егорова ответит доблестному пионеру Сашке Макарову: «Спасибо, Александр Макаров! Несмотря на то что у тебя родители алкоголики, ты – настоящий герой!»

      И потом на совете дружины меня, пионерку Марию Берман, ученицу четвёртого класса, позорно исключат из пионеров.

      Я посмотрела на Сашку и твёрдо сказала:

      – Если ты хоть слово кому-нибудь скажешь, я расскажу, что твой дедушка был попом.

      Сашка взглянул на меня и усмехнулся. Потом закрыл чемодан, задвинул его под кровать и торжественно сказал:

      – Машка, ты – дура. Я даю тебе честное пионерское слово, что никогда и никому не расскажу о твоей бабушке-антисоветчице. К тому же она всё равно скоро умрёт.

      – Ты сам дурак! С чего это она должна скоро умереть? Ей всего шестьдесят лет.

      – А на фига она одежду припрятала для похорон?

      – Это её Лиза отравить крысиным ядом хочет.

      – Ты это точно знаешь?

      – Ну да, так бабушка сказала.

      – Тогда, Машка, ты на самом деле дура. Нужно срочно звонить в милицию. Мы раскроем страшное преступление, и, возможно, нам даже орден дадут за спасение жизни твоей бабки.

      – Она не бабка, она бабушка.

      – Какая разница?

      – Большая. Ты правда думаешь, что нужно звонить?

      – Ну да. Где твоя бабка, то есть бабушка, сейчас?

      – В поликлинику пошла.

      – Ну вот, началось.

      – Что началось, Сашка?

      – Ей уже стало плохо, и она пошла в поликлинику. Домой может не вернуться.

      Дрожащими от страха руками я взяла трубку телефона, потом подумала и положила её обратно.

      – Давай ты, Сашка. Я боюсь.

      – Трусиха! – сказал Сашка и, смело приложив к уху трубку, набрал номер милиции, который знали все советские дети.

      – Алло! Это милиция? У нас тут отравление крысиным ядом. Умышленное? Да, умышленное. Кто звонит? Пионер Александр Макаров.

      Бьюсь об заклад: бдительный Сашка в этот момент уже примерял орден.

      – Да, приезжайте. Здесь могут быть следы преступления. Мы ничего трогать не будем.

      Мы молча сели на маленький старый бабушкин диван и замерли в ожидании звонка. Минуты две мы сидели молча, прижавшись друг к другу.

      – Может, их нужно встретить? – спросила я.

      – Это ещё зачем?

      – Ну «скорую» же мы встречаем.

      – Так это «скорая». Милиция сама дорогу найдёт. К тому же нам сказали сидеть и не двигаться.

      – Нам сказали ничего не трогать.

      – Это практически то же самое.

      – Ну ладно,