Дикий опер. Сергей Зверев

и приезжает минута в минуту.

      Очень быстро он стал классифицировать мусор по принадлежности. Гора отходов с человеческий рост, лежащая перед ним, состояла из разных категорий. Вот этот хлам, с опилками и стружкой – из столярной, табличку на которой он успел разглядеть, поспевая по коридору за портье. Сотни черных, свернутых в шар полиэтиленовых пакетов – из номеров, дело рук горничных. Разворачивать придется каждый, и Антон, разрывая тугие мешки одним движением, ронял на свои рукава чужие окурки, фантики, пустые пачки сигарет, использованные презервативы и даже белокурый женский парик.

      Гостиница живет своей жизнью, немного отличающейся от нормальной. Здесь все проще. И, если рядом с презервативами обнаруживается парик, значит, ночь была чертовски хороша…

      Через час поисков, ненавидя запах, идущий от него, Копаев кончиками пальцев выдернул из пачки сигарету и закурил. Отошел к стене и понял, что за те пятьдесят три минуты, если по дороге с водителем мусоровоза не случится сердечный приступ, он ничего не найдет. Нужен оригинальный ход. Или, на худой конец, просто разумный. Догадка. Наитие с небес, опустившееся в это зловонное, плохо вентилируемое помещение. Но музы сюда не забредают даже по ошибке, им тут нечего делать. Хотя музу можно провести и завлечь сюда обманом.

      Креветки, «Портер»… Он перелопатил уже полтонны мусора, шелестящего, чавкающего и сочащегося, но не обнаружил среди этих мешков ни одного, где присутствовала бы упаковка из-под креветок или бутылки из-под портера. С бутылками можно не надеяться. Они сюда не спускаются. Тормозятся наверху, чтобы реализовываться в пункты приема. То же самое – с алюминиевыми банками из-под напитков. Потому он и не нашел ничего, кроме трех фигурных бутылок из-под водки, не пригодных под сдачу, да с десяток таких же емкостей из-под вина.

      Один раз ему посчастливилось – он наткнулся на пакет, принесенный из триста семнадцатого номера. Не найдя в нем ничего более примечательнее какой-то квитанции, он сунул ее в карман и продолжил раскопки.

      Креветки, креветки… Или, как пишет эксперт-криминалист Молибога, – «вареные креветки». Ну, понятно, что вареные. Сырые креветки, это то же самое, что и живой рак. Антон не видел ни одного, кто пил бы «Портер» и закусывал его сырыми раками.

      Муза, прорвавшись сквозь наглухо запертые двери мусорной шахты, испачкала крылья, порвала подол платья и рухнула, тренькнув лирой, у ног советника.

      Креветки… Они вареные! Никто не станет варить креветки в номере! – что он ищет?! Он ищет упаковку из-под креветок, маленьких красных морских тараканов, считающихся деликатесом, разрывая мешки с мусором из гостиничных номеров!

      В «Потсдаме», как и в других гостиницах, считающих себя пятизвездочными отелями, пища готовится исключительно на кухне!..

      Когда он вернулся к горничным, число которых за последний час заметно поубавилось, оставшиеся сдержались изо всех сил, чтобы не наморщить носики. От следователя несло так, словно он пил весь вечер, всю ночь, утром вылез из мусорного бака, похмелился и пришел.

      – Где