Клиника измены. Мария Воронова

время. Открыв дверь, Юля увидела человека, находящегося в крайней стадии переутомления. Он осунулся, под глазами лежали глубокие тени, и чувствовалось, что больше всего на свете Филипп Владимирович хочет спать. Глаза его, так пылко смотревшие на нее в прошлый визит, теперь были пусты.

      – У вас усталый вид, – мягко сказала она. – Что-то случилось?

      – Спасибо за участие, Юля. Ничего особенного, просто небольшой аврал, на заводе такое бывает.

      – Папа просил извинить его. Неотложные дела. Вы не могли бы его подождать? Он приедет в течение часа.

      Рыбаков кивнул. Отказался от угощения, мол, слишком устал, чтобы есть. Просто посидит в гостиной.

      Юля знала эту тяжелую мужскую усталость, возникающую от критического напряжения всех душевных сил человека. Хирурги иногда выходили такими из операционной. Она понимала, как обидно Рыбакову слышать, что его отдых откладывается по меньшей мере на час, который придется потратить на пустую болтовню с посторонней девицей. И ей вдруг захотелось помочь ему…

      Мама снова была в спортивном клубе, значит, можно принять гостя по своему усмотрению. Юля капризно надула губки:

      – Нет, Филипп Владимирович, так не годится. Папа приказал мне развлекать вас, а я свой долг хозяйки хорошо знаю! Если вы сами ничего не хотите, доверьтесь мне!

      – Охотно, – Рыбаков слабо улыбнулся.

      Юля провела его на огромный балкон второго этажа, свое любимое место в доме.

      Дом стоял на пригорке, и в погожий день с балкона открывался прекрасный вид на залив. Сейчас, в сумерках, серебряная гладь сливалась с низким облачным небом, и полоска рощи лежала внизу серой тенью. На узкой косе еле тлел огонек причала, единственный признак человеческого присутствия на несколько километров вокруг, и Юля вдруг подумала, что они вдвоем, отрезаны от всего мира этим теплым летним вечером и туманом… Пусть в десяти минутах ходьбы шумело шоссе, это ничего не меняло – никого не было в мире сейчас, кроме них двоих.

      От этой странной мысли Юля качнулась к Рыбакову, но тут же опомнилась и отступила.

      Она не случайно выбрала балкон – там стояли плетеные, похожие на зубоврачебные, но очень удобные кресла-шезлонги. Рыбакову хочется вытянуть ноги, а в гостиной сделать это воспитанному человеку невозможно.

      – Принести вам плед?

      – Что вы, Юля, не тревожьтесь.

      Ну вот, «не тревожьтесь»! Чем прикажете развлекать такого господина? Любезная хозяйка не может включить гостю телевизор, если он сам об этом не попросит, а слушать панегирики кровавому режиму нет ни малейшего желания. Филипп Владимирович между тем бодро подводил к этой теме:

      – Вы так хорошо сказали в прошлый раз… Я часто вспоминал ваши слова.

      – Прошу вас! Вы устали, а вам предстоит еще серьезный разговор с папой. Давайте не будем тратить ваши силы на политические диспуты.

      – Давайте, – легко согласился он.

      Повисла неловкая пауза.

      – Юля, – гость замялся, – могу ли я попросить показать мне ваш