Рожденный свободным. Брендон Мулл

чиновники знали о начавшейся войне. Скоро всем будет не до церемоний Нектара.

      Приблизившись к сцене, Мейлин сложила зонтик и передала его служанке. Девочка увидела отца – он стоял напротив скопившихся людей, военная форма подчеркивала его выправку. Мейлин заметила в глазах отца одобрение. Он восхищался самообладанием дочери.

      Вокруг сцены и на ней стояли клетки с разными животными. В королевском зверинце имелись орангутанги, тигры, панды, лисы, аллигаторы, журавли, павианы, питоны, страусы, водяные буйволы и даже пара молодых слонов.

      В их провинции всегда к церемонии привозили немало зверей, но такого разнообразия, как в этот День Соединения, Мейлин еще не видела. Отец постарался.

      На сцене ее ожидал Шеу, глава местных Зеленых Мантий. Он был одет просто, и так как его пятнистого леопарда не было видно рядом, тот, вероятно, находился в пассивном состоянии. Если Мейлин помнила верно, у Шеу татуировка была на груди.

      Отец к Зеленым Мантиям относился неоднозначно. Он их уважал, но считал, что у них слишком много власти и слишком много международных связей. Ему не нравилась их монополия на Нектар и то, как они ею пользовались, постоянно вмешиваясь в чужие дела во всем мире.

      Мейлин же втайне восхищалась ими по одной простой причине: в армию Цонга женщин не брали, но Зеленые Мантии это не волновало. Они оценивали людей по их способностям.

      Мейлин заметила на сцене еще и незнакомку, судя по виду, иноземку. И ее платье, и черты лица отличались от местных, к тому же она была босой. Худая и невысокая, незнакомка была из того рода хрупких женщин, который особенно ценят многие мужчины. Перья в волосах выдавали в ней амайянку. Экзотическая птица с разноцветным оперением стояла на сцене рядом с незнакомкой.

      Шеу жестом подозвал Мейлин. Она двинулась к нему, не забывая о том, чтобы не поворачиваться спиной к толпе. Когда кандидаты так делали, это всегда выглядело по-дилетантски.

      Скрипучим голосом Шеу проговорил церемониальное обращение – то же самое, что произносил всегда. Мейлин сказала себе, что, если ее отец ошибся и ни один из духов животных не появится, она не расстроится. Отец ведь и без этого добился положения в обществе, значит, и Мейлин сможет.

      Шеу поднес нефритовый сосуд к губам девочки. Она сделала глоток. Теплая жидкость оказалась такой горькой, что Мейлин едва сдержалась, чтобы не выплюнуть ее. Проглотив напиток, девочка, напротив, сумела выдавить из себя улыбку. Мейлин не успела испугаться того, что поперхнется от ужасного вкуса, как лихорадочный жар наполнил ее изнутри. Тепло рвалось наружу, в ушах начало звенеть.

      Небо было чистым, сияло солнце. Мелькнула яркая вспышка, и рядом с Мейлин на сцене появилась черно-белая панда. Она была больше животных своего вида, с приводящими в смущение серебристыми глазами – такими же, как у Джи на Великой Печати Цонга.

      Переваливаясь, панда подошла к Мейлин и встала на задние лапы, положив передние девочке на плечи. Обжигающий жар тотчас прекратился.

      На