Русский струльдбруг (сборник). Геннадий Прашкевич

невозможно повернуть назад, как поет лошадь Пржевальского.

7.

      (Save)

      Ли́са

1.

      Джинсы я переложил в картонную коробку.

      Оставлю в сквере на скамье, кто-нибудь подберет.

      Совсем новые джинсы. Наглый чел, а таких сейчас большинство, даже белые ядовитые пятна может выдать за стиль: ходят же в джинсах дырявых, обшитых бусами и блестками, высветленных…

      Я шел по бульвару, невидимый гудел в небе самолет.

      Это меня не тревожит и не привлекает. Ну, летит и летит. Когда-то я тоже куда-то летел. Куда? Этого память не сохранила. Никакой прежней жизни, будто ее и не было. Да и нынешняя возникла только с того момента, когда в санатории появился Николай Михайлович.

      «Он точно ничего не помнит?»

      «Того, что было до аварии, точно».

      «Денег у него я вижу и на носки нет?»

      «У него и носков нет, – ответил главврач. Чувствовалось, что он волнуется. – Атарáксия. – Так я впервые в своей жизни услышал это слово. – Он ничего не помнит, он спокоен, как Бог. Полная необремененность. Стоики мечтали о таком состоянии. Они считали его божественным. Зенон в Афинах под портиком Stoa призывал к такому спокойствию».

      «Ну, на мудреца он не очень-то похож».

      «Какой есть, лишнего не скажу».

      «А что он умеет делать?»

      «Не знаю. Пока ему ничего не надо делать. До определенной поры государство будет оплачивать все его недуги. – Главврач был пухлый, щекастый, темные глазки нетерпеливо поблескивали, он часто и нетерпеливо вытирал пот со лба, наверное, боялся, что наживка – (я) – сорвется. Говорили они обо мне так, будто я при разговоре не присутствовал. – Атараксия. Да. А в остальном – практически здоров».

      «А где его дом? У него есть родные?»

      «Мы не знаем. И он ничего не может сказать».

      «Но кто-то пытался это установить? Милиция, телевидение, общественные организации?»

      «Конечно».

      «И ничего?»

      «Совсем ничего».

      Последний атлант сел на стул перед моей кроватью:

      «Ты меня слышишь?»

      Я кивнул.

      Я хорошо его слышал.

      «Так вот, прикинь. Мне нужен чел с воображением. – Не знаю, на что он тогда намекал. – Если ты мне понравишься, я заберу тебя отсюда. Врач говорит, что ты практически здоров».

      Я кивнул. Меня не радовал, но и не печалил такой поворот событий.

      «Скажу честно, ты чел странный, – наклонился ко мне Последний атлант. – Но ты пользуешься санаторным компьютером. Мне так рассказали, да я и сам посмотрел, что там у тебя, уж извини. Я как раз подыскиваю сообразительного парня. – Он засмеялся, поглядел на главврача, потом на меня. Проверял. – Предположим, ты самовольно перепланировал квартиру, перестроил ее кардинально, сам путаешься, а официально никаких переделок не зарегистрировал. – Тесты Последнего атланта всегда отличались такой вот изощренностью. – А в твое отсутствие… Ну, скажем, ты провел ночь не дома… – он с интересом следил за моим лицом. – В твое отсутствие в квартиру проникли воры. Понятно, они проникли в квартиру со старым планом, они же