Морган: человек с тысячей лиц. Екатерина Хаккет

никогда не видела подобной ауры у человека! – вдруг безумно воскликнула та. – Он горел призрачным пламенем, но никто кроме меня этого не видел!

      Женщина будто вновь переживала все наяву – глаза широко раскрылись в нескрываемом страхе. Джун, рассказывая, эмоционально размахивала руками с зажатыми в них картами. Я всерьез опасалась, что в один «прекрасный» момент она смахнет со стола одну из зажженных свечей и все загорится.

      – Когда этот упыреныш поселился вместе со своим отцом, все в деревне словно свихнулись, – продолжила она свой рассказ. – Точнее, только женщины. Всех молодых девок будто подменили, ты можешь себе это вообразить? Замужние, не замужние, совсем еще девочки кидались этому гаду на шею, только завидев, а он-то только этого и ждал. Девушки легко теряли рассудок… Бросали мужей и детей, сбегали из дома, ссорились с родными, и все из-за этого мальчишки с кривыми зубами!

      – Почему? – задала я единственный правильный вопрос.

      – Не знаю, деточка. Их всех вели не чувства – плоть. Жажда греха. Все тянулись к нему, а я его боялась, – Джун положила колоду карт на место и тоскливо взглянула мне в глаза. – Он светился как демон. Демон в человеческом теле. И вел себя так же, подобающе: устроил бордель из отцовского дома.

      – И что же Аластор? Он пытался это остановить?

      – Я его не видела. Он пропал, как и его духи.

      – А как девушки терпели такое свинское отношение?! – покривилась я в недоумении.

      – Многие из них не возвращались, – грустно подметила цыганка. – А те, кто возвращались, были изувечены и изуродованы. Дышали на ладан, но при этом оставались счастливыми, одурманенные этой тварью.

      – Кошмар… Как же ваши мужчины допустили это? – я задумчиво приставила руку ко лбу.

      – В том-то и дело, они быстро взяли ситуацию под контроль. Однажды вечером собрались всей толпой и ворвались в дом с намерением все сжечь, одержимые жаждой мести за любимых, дочерей и разбитые сердца.

      – И?

      – Там никого не было: ни старика, ни сына, только гора обнаженных и изуродованных до неузнаваемости девичьих тел, – женщина вновь потянулась к табачной трубке. – Как будто этот юнец ставил на них опыты. Экспериментировал. Игрался.

      – Я… Мне жаль, – мне не нравилось то, что я слышу. – И после этих двоих никто не видел?

      – Мужчины сожгли там все дотла, рыдая, как дети от горя, – обреченность и скорбь читалась в лице смуглой гадалки. – Этот гад так же погубил и мою дочь. Я закрыла ее дома на ключ, забив снаружи ставни окон. Сколько бы я не приводила ее в чувства – все без толку. Глаза пусты, а внутри пламя. Доминик забрал ее той же ночью через окно, и больше я свою девочку не видела.

      – Простите…

      – И примерно через полтора года Аластор убил императора ударом молнии с небес, оказавшись магом, и создал Охотников – этих магов-недоучек. А также я подозреваю, что его сын тоже не был обделен магическими способностями, потому так легко и проворачивал свои темные дела, вертя чувствами несчастных девочек… Собственно, к чему все эти вопросы?

      Резкость в ее голосе кольнула слух:

      – Я