Место встречи изменить нельзя. Георгий Вайнер

оформленным за день до убийства, обнаруженным там же (вещественное доказательство № 6)…» – И, повернувшись к Груздеву, держа оружие на раскрытой ладони правой руки, а полис – пальцами левой, крикнул: – Вот такой пистолет! Вот такой полис! А? Узнаете?!

      Лицо Груздева помертвело, он уронил голову на грудь, и я скорее догадался, чем услышал:

      – Все… Боже мой!..

      Жеглов сказал отрывисто и веско, словно гвозди вколотил:

      – Я предупреждал… Доказательств, сами видите, на десятерых хватит! Рассказывайте!

      Долгая, тягучая наступила пауза, и я с нетерпением ждал, когда нарушится эта ужасная тишина, когда Груздев заговорит наконец и сам объяснит, за что и как он убил Ларису. В том, что это сейчас произойдет, сомнений не было, все было ясно. Но Груздев молчал, и поэтому Жеглов поторопил его почти дружески:

      – Время идет, Илья Сергеевич… Не тяни, чего там…

      В кабинете по-прежнему было холодно, но Груздев расстегнул пальто, пуговицы на сорочке – воротничок душил его, на лбу выступила испарина. Острый кадык несколько раз судорожно прыгнул вверх-вниз, вверх-вниз, он даже рот раскрыл, но выговорить не мог ни слова.

      Жеглов сказал задушевно:

      – Я понимаю… Это трудно… Но снимите груз с души – станет легче. Поверьте мне – я зна-аю…

      – Вы знаете… – выдохнул наконец Груздев с тоской и ненавистью. – Боже мой, какая чудовищная провокация! – И вдруг, повернувшись почему-то ко мне, он закричал что было силы: – Я не убива-ал!! Не убива-ал я, поймите, изверги!..

      Я съежился от этого крика, он давил меня, бил по ушам, хлестал по нервам, и я впал совершенно в панику, не представлял себе, что будет дальше. А Жеглов сказал спокойно:

      – Ах так, провокация… Ну-ну… Хитер бобер… Пиши дальше, Шарапов: «…Принимая во внимание… изощренность… и особую тяжесть содеянного… а также… что, находясь на свободе… Груздев Илья Сергеевич… может помешать расследованию… либо скрыться… избрать мерой пресечения… способов уклонения от суда и следствия… содержание под стражей…»

      Груздев сидел, ни на кого не глядя, ко всему безучастный, будто и не слышал слов Жеглова. Глеб взял у меня постановление, бегло прочитал его и, не присаживаясь за стол, расписался своей удивительной подписью – слитной, наклонной, с массой кружков, закорючек, изгибов и замкнутой плавным округлым росчерком. Помахал бумажкой в воздухе, чтобы чернила просохли, и сказал Пасюку:

      – В камеру его…

* * *

      Ленинград, 11 октября, ТАСС. В Ленинград из Свердловска прибыли два эшелона, в которых доставлены все экспонаты сокровищницы мирового искусства – Государственного Эрмитажа, эвакуированные в начале войны.

      Следователь Панков позвонил ровно в десять и осведомился, как идут дела с Груздевым.

      – Да куда он денется?.. – сказал Жеглов беззаботно и снова заверил Панкова, что все будет как надо.

      Положил трубку, закурил, подумал, потом велел мне и Тараскину пойти проведать арестованного.

      – В