Княжич. Алексей Янов

Изяславу Мстиславичу, да и мне тоже, по нижеизложенным причинам доставляла боярская «шобла», через день собирающаяся в княжеском тереме на междусобойчики. Обсудив свои дела, заботы и тревоги, быстро исчерпав все свои «профессиональные» темы, бояре неизменно переходили к никогда не иссякающему источнику для интересных разговоров – начинали сплетничать, перемывая косточки себе и другим.

      Вот типичный и довольно распространенный меж боярами разговор о личности и повадках княжича, дословно переданный мне Вертаком.

      – Что думаешь о нашем княжиче?

      – Странный он какой-то. Не по годам разумный, да только откуда он мог такие разумения взять?

      – Я своих сынов грамоте не обучаю, чай не дьяки, а родовые бояре, есть кому за них на бересте карябать!

      – А на нас он глядит так презрительно, будто мы его холопы.

      – Ты думаешь, презрительно? Мне так кажется, что с еле видимой ухмылкой, да такой, какой он, как я заметил, поглядывает на шутов да гусляров.

      – А ведь твоя правда! Бог, видать, ему разум затуманил, если над наибольшими людьми насмехается!

      – Да… лучше пускай книги читывает и про меж себя посмеивается, нам-то что! Не он же наш князь, а будет ли и когда – Бог ведает!

      – Твоя правда! Поперед княжича имеются есчо старшие родичи!

      После нескольких часов, проведенных в тереме, бояре, наконец, разъезжались по домам. Изяслав Мстиславич отдыхал или занимался своими делами, но с первыми ударами колокола к вечерне некоторые из «отмороженных» бояр могли за какой-либо надобностью заглянуть во дворец и проторчать там до ночи, без передыха работая главным боярским органом – языком. Моими поистине любимыми днями недели стали вторник, четверг, суббота и воскресенье, так как, по давно заведенной традиции, в эти дни бородачи в горлатых шапках принципиально не гостили у князя. Могли объявиться в тереме или по персональному приглашению, или если, не дай бог, случается какое-либо ЧП общегородского масштаба.

      Моей скромной персоне бояре уделяли внимание не только на словах, но и на деле. Если со своими дворянами и прочими детьми дружинников (главным образом бастардов, незаконнорожденных), проживающих, как и их отцы, постоянно с князем, я в силу объективных причин общался в круглосуточном режиме, то с детьми смоленских бояр встречаться еще не доводилось. Но спустя седмицу с момента моего приезда в Смоленск бояре исправили это упущение.

      После полудня бояре нашли меня в обществе моих дворян-оруженосцев и без лишних разговоров всунули в нашу устоявшуюся компанию своих отпрысков.

      Барчуки тусовались во дворе. При моем появлении все низко склонили головы, послышалось:

      – Здравствовать тебе, княжич!

      – И вам всем не хворать!

      Затем прошелся, знакомясь, по всему этому немалому шумному скопищу подростков. Барчуки все как на подбор были моими ровесниками (плюс-минус пару лет).

      Князь, с боярами присутствующий при нашем знакомстве,