с нетерпением приходил в кафе и каждый раз испытывал разочарование и новую пищу для страсти, которая, разгораясь от препятствий, нарастала с каждым днем и набирала тем более силы, что гнет, под которым я жил, становился невыносимым. Подавленный и разочарованный, я решил покинуть Венецию и предпринять путешествие, это великое средство для лечения сердечных ран – напрасная надежда; отсутствие только оживило мои воспоминания, и по истечении восьми дней борьбы с самим собой, более влюбленный, чем прежде, я возвратился в Венецию. Пусть объяснит, кто может, странности сердца! Поглощенный единым образом, я оказался достаточно легок, чтобы снова взвалить на себя ненавистное ярмо, от которого бежал, и принять предложение моей прежней любовницы поселиться у нее. Тем не менее, моей первой заботой было прийти в кафе и поинтересоваться, не приходило ли какое-либо послание в мой адрес. К моему большому огорчению, я узнал, что появлялся гондольер, и что ему было сказано, что я в путешествии. Я решил, что мне следует оставить всякую надежду встретить когда-нибудь мою прекрасную незнакомку. Однажды, когда я прогуливался по площади Сен-Марк, я почувствовал, что меня дергают за полу моей одежды, и в то же время услышал, что произносят мое имя; это был гондольер, который отводил меня на мое первое свидание, и который, с радостью, написанной на лице, восклицал: «Какое счастье! Я тотчас скажу моей хозяйке! Этим же вечером». Затем он убежал, не слушая моего ответа; и действительно, вечером я увидел его поджидающим меня на том же месте, и последовал за ним. Едва я ступил ногой на ее гондолу: «Ну вот, – сказал мне голос, который заставил меня задрожать, – я сдержала свое слово»; и в то же мгновение она отдала приказ отвезти ее к себе. Я был препровожден в элегантные, но простые апартаменты; она усадила меня рядом с собой. «Прежде всего, – сказала она, – надо, чтобы вы, наконец, узнали, кто я и в силу каких обстоятельств я нахожусь в Венеции».
IV
«Я родилась в Неаполе; мое имя Матильда, я дочь и единственная наследница герцога де М… Мой отец, у которого было двое детей, когда он имел несчастье потерять мою мать, женился, после десяти лет вдовства, на девице низкого происхождения, которая не замедлила взять над ним необычайную власть; пользуясь слабостью его характера, она смогла то ли полностью погасить, то ли в значительной мере подавить в нем отцовские чувства. Ее первым распоряжением было заставить выехать в Венецию моего брата, который был помещен в коллеж, где умер менее чем в шесть месяцев. Что касается меня, которая ожидала тогда своего одиннадцатилетия, она добилась, чтобы меня поместили в монастырь в Пизе, где я прожила шесть лет, не пользуясь утешением увидеть моего отца, ни даже получать от него известия. Монахи постарались использовать все средства обольщения, чтобы убедить меня принять постриг, но я оказала им упорное сопротивление. Однажды утром, к моему большому удивлению, моя мачеха вошла в мою комнату; она прибыла накануне вместе с моим отцом, который, как говорила
