Vita Nostra. Работа над ошибками. Марина и Сергей Дяченко

но попробовать надо. Объясните ему, что вы не справитесь с программой. Что он требует от вас невозможного.

      – А вы? – тихо спросила Сашка. – Вы-то сейчас – возможного требуете?!

      Последовала новая пауза. Если Физрук о чем-то и раздумывал, то на его неподвижном лице эти мысли не отражались. Только зрачки расплылись широкими черными дырами – и снова свернулись в две точки.

      – Ладно, – сказал отстраненным, очень деловым тоном. – Мой предмет называется «аналитическая специальность», а меня зовут Дмитрий Дмитриевич, если вы забыли. На протяжении семестра я обычно не пишу докладных, но в конце семестра будет дифференцированный зачет. Все, что вы сумеете выучить, – то ваше. Что пропустите, проболеете – ну, что же, я предупредил.

      Сашка горько улыбнулась:

      – Спасибо. Очень доходчиво.

      – Николай Валерьевич Стерх, – он пропустил ее сарказм мимо ушей, – займется с вами работой над ошибками. Первое индивидуальное занятие с ним сегодня, в шесть вечера, в четырнадцатой аудитории, как обычно. С собой возьмите блокнот и ручку.

      – А Олег Борисович… – Сашка с неожиданной теплотой вспомнила сейчас Портнова, – больше не будет с нами работать?

      – Олег Борисович преподает специальность начинающим, – все так же отстраненно проговорил Физрук. – У него теперь новые первокурсники. Кстати, хорошо, что вы напомнили…

      Он встал, открыл знакомый шкаф, снял с полки стопку книг, потертых, с надорванными и подклеенными корешками:

      – Повторенье – мать ученья, хотя в вашем случае я бы не обольщался.

      – Что я сделала не так? – прошептала Сашка. – На экзамене?

      – Все вы сделали как надо, – Физрук положил книги перед ней на столешницу. – Вы не та, за кого мы вас принимали, вот в чем ошибка.

      – Почему за вашу ошибку наказывают меня?!

      – Да кто же вас наказывает…

      Голос Физрука прозвучал очень по-человечески. Его лицо на долю секунды стало живым, даже страдающим, даже симпатичным – и снова превратилось в неподвижную маску с черными глазами-дырами. Сашка съежилась.

      – Никто вас не наказывает, – с горечью и досадой продолжал Физрук. – Вы очень опасны. Вы оружие… либо орудие жуткой мощи. Вы убийца реальности, Саша, и разрушитель грамматики, и я сделаю все возможное, чтобы вы никогда больше не прозвучали. А так… – он на секунду запнулся, – вы прекрасная девушка, и я вам не враг. Впрочем, я это уже говорил.

* * *

      Когда она вышла из первой аудитории, до конца обеденной перемены оставалось еще несколько минут, холл пустовал, зато внизу, в столовой, слышались голоса. Не хочу оправдываться, ожесточенно подумала Сашка. Не хочу ни с кем объясняться, что я вам, козел отпущения?!

      Табло с расписанием выглядело совершенно по-другому, чем два часа назад: квадраты и прямоугольники групповых занятий исчезли, остались только узкие ленточки индивидуальных. Сашка отыскала свою фамилию в списке и увидела единственное занятие сегодня, в шесть вечера – индивидуальное занятие со Стерхом. Он мне все объяснит, подумала