Мастер Страшного суда. Иуда «Тайной вечери». Лео Перуц

но стеклянные глаза на бледном, искаженном лице не исчезали, не хотели исчезнуть. – Господин профессор уединился для работы, вот и все.

      – Для работы? Ах, конечно, новая роль! А я подумала… Боже, какая глупая мысль!.. Я боялась…

      Она тихо засмеялась про себя. Потом опять заговорила прежним самоуверенным тоном:

      – Я не стану, разумеется, беспокоить господина профессора. Можно попросить вас… С кем я имею удовольствие говорить?

      – Барон фон Пош.

      – Не знаю такого, – прозвучала очень уверенная реплика, и опять у меня возникло такое чувство, будто этот голос я слышал уже не раз, но когда и где, этого я все еще не мог припомнить. – Будьте добры передать господину профессору – он еще сегодня днем должен был приехать ко мне, но в полдень вдруг отменил визит, – так передайте ему, пожалуйста, что я жду его завтра к себе в одиннадцать часов утра. Скажите ему, что все приготовлено и что я вторично откладывать это дело не намерена, если у него опять не будет времени.

      – От чьего имени должен я это все передать? – спросил я.

      – Скажите ему, – голос звучал на этот раз очень немилостиво, как у избалованного ребенка, когда что-нибудь делается не по его желанию, – скажите профессору, что я ни при каких обстоятельствах не стану дольше ждать Страшного суда. Этого будет с него достаточно.

      – Страшного суда? – спросил я удивленно, ощутив какой-то легкий трепет, причины которого не мог себе уяснить.

      – Да. Страшного суда, – повторила она с ударением. – Так и передайте, пожалуйста. Благодарю вас.

      Я слышал, как она дала отбой, и опустил трубку. В тот же миг меня кто-то ухватил за плечо. Я повернул голову, инженер стоял со мною рядом, вытаращив на меня глаза.

      – Что… что вы сказали? – лепетал он. – Что вы только что сказали?

      – Я?.. Дама, дама у телефона… Она дольше не хочет ждать Страшного суда.

      Он выпустил меня и схватил трубку. Шляпа его свалилась на пол. Я поднял ее и держал в руках.

      – Поздно. Она дала отбой, – сказал я.

      Он яростно швырнул трубку на вилку.

      – С кем вы говорили? – набросился он на меня.

      – С кем? Не знаю. Она не хотела назвать себя. Но ее голос показался мне знакомым. Это все, что я могу сказать.

      – Вспомните! Ради Создателя, вспомните же! – закричал он. – Я хочу знать, с кем вы говорили. Вы должны вспомнить! Слышите? Вы должны вспомнить!

      Я пожал плечами.

      – Если хотите, – сказал я, – я вызову станцию. Может быть, мне скажут, с кем я был соединен.

      – Это совершенно безнадежно, не трудитесь. Лучше постарайтесь припомнить!.. Она вызывала Ойгена Бишофа? Чего она хотела от него?

      Я повторил ему дословно разговор.

      – Вы это тоже находите странным? – спросил я в заключение. – Страшный суд! Что могло бы это значить?

      – Не знаю, – сказал он, тупо глядя в пространство. – Знаю только, что это были последние слова Ойгена Бишофа.

      Молча стояли мы друг против друга.

      Ничто не шевелилось в комнате, было слышно только тиканье часов, больше – ни