Исчезнувший. Джеффри Дивер

тобой все в порядке?

      – Да. Он сказал, что взял заложницу. Может, он застрелил ее?

      – Не знаю, – раздраженно ответила Францискович, подумав: «Где же, черт побери, подмога?»

      – Диана, – помолчав, прошептала Аусонио, – нам нужно туда войти. Вдруг она ранена и истекает кровью. Эй, вы, там, внутри! – крикнула она. Никакого ответа. – Эй, вы, там! – Никакой реакции.

      – Может, он покончил с собой? – предположила Францискович. – Или просто выстрелил, чтобы мы решили, будто он покончил с собой, а теперь поджидает нас внутри?

      И тут перед ее глазами возникла чудовищная картина: дверь в вестибюль открывается, озаряя бледным светом жертву, лицо которой холодное и синее, как зимние сумерки. Вот для этого она и пошла работать в полицию – чтобы помешать разным гадам совершать подобные преступления.

      – Нужно войти туда, Диана, – прошептала Аусонио.

      – Об этом я думаю. Ладно. Пошли. – Голос Францискович звучал несколько отрешенно. В этот момент она размышляла о своей семье и о том, как получше обхватить левой рукой правую, если придется стрелять. – Скажи охраннику, что нужно зажечь свет в зале.

      – Выключатель здесь, рядом, – отозвалась Аусонио. – Он включит свет, когда я его попрошу. – Аусонио вздохнула: – Ну все, я готова. На счет «три». Считай ты.

      – Ладно. Один… Подожди. Когда ворвемся в зал, я буду в двух шагах от тебя. Смотри не застрели.

      – Ладно. Два шага. Я буду…

      – Ты будешь слева от меня.

      – Давай!

      – Один. – Францискович сжала ручку двери. – Два. – Ее палец коснулся предохранителя. – Три! – крикнула Францискович так громко, что напарница наверняка услышала ее и без рации.

      В большой прямоугольный зал она ворвалась в тот момент, когда зажегся ослепительный свет.

      – Стоять! – гаркнула Францискович в пустую комнату.

      Пригнувшись, она водила пистолетом из стороны в сторону, осматривая каждый дюйм.

      Ни убийцы, ни заложницы.

      Францискович метнула взгляд влево, где в других дверях стояла Нэнси Аусонио, точно так же лихорадочно осматривая зал.

      – Где он? – прошептала та.

      Францискович лишь покачала головой. В зале ровными рядами было расставлено около пятидесяти деревянных складных стульев. Четыре или пять из них лежали на боку, что, однако, ничуть не напоминало баррикаду, поскольку все они находились в разных местах. Справа, на низкой сцене, стояли усилитель, две колонки и поцарапанное старое пианино. Рядом валялось множество проводов.

      Молодые полицейские видели в зале все, кроме преступника.

      – Что случилось, Нэнси? Объясни мне, что случилось.

      Аусонио не отвечала; как и ее напарница, она лихорадочно озиралась по сторонам, осматривая все подряд, хотя уже поняла, что убийцы здесь нет.

      Чертовщина…

      Помещение напоминало погреб. Окон здесь не было. Проемы для отопления и вентиляции не превышали в диаметре и пятнадцати сантиметров. Деревянный потолок – без акустической плитки. В полу сцены никаких люков. И нет других дверей, кроме