Чужая свадьба. Татьяна Тронина

надо никого обгонять…

      Наконец неприятный участок трассы позади. Оля почувствовала, насколько устала. Плечи, спина, руки просто ныли.

      Вон и Переславль-Залесский! Оля в нем бывала в детстве, на экскурсиях, когда еще жила в Ярославле. Переславль показался ей чуть не родным. Она наизусть знала все его музеи – и ботик Петра I, и музей чайника, и музей утюга, и еще множество уютных и забавных мест…

      Рассеянно улыбаясь, Оля покинула пределы города.

      И тут ударил дождь. Сначала мелкий, нерешительный, потом полило словно из ведра. Дороги почти не было видно.

      «Нет! Так нельзя! – нервно подумала Оля. – Если я хочу попасть на собственную свадьбу, то действительно надо где-то остановиться и передохнуть! Глупо, что я не сделала это раньше, в Переславле…»

      Мелькнул сквозь пелену дорожный указатель, рекламировавший мотель, располагавшийся километрах в пяти от этого места. Надо лишь свернуть с главной трассы. Еще налево, потом вроде прямо…

      Так, а это что, впереди? «Костров» – написано на указателе перед очередным населенным пунктом.

      Да, точно, это крохотный, ничем не примечательный городишко Костров. Оля о нем знала лишь одно – что он существует, и все. Очень маленький городишко… «Вернее, его и городом назвать трудно, – мелькнуло в голове. – Так, поселок городского типа…»

      Оля вновь нажала на педаль газа, решительно поехала по узкой разбитой дороге в поисках того самого мотеля. И даже запела любимую песню из фильма «Обыкновенное чудо»:

      – Нелепо, смешно, безрассудно… Безумно, волшебно. Ни толку, ни проку… Не в лад, невпопад совершенно!

      И тут произошло нечто странное. Руль в Олиных руках вдруг повел себя точно живой. Вырвался, закрутился – и закрутилась на мокрой дороге Олина машина. Самое жуткое – время как будто замедлилось для молодой женщины. Она, испытывая ужас, буквально чувствовала, что каждое из этих страшных мгновений, когда неведомая сила вертела авто, проходит словно сквозь нее.

      Полное ощущение безнадежности, обреченности…

      Вот так, наверное, замирает время при страшной беде. Время начинает течь медленнее, чтобы человек в полной мере мог почувствовать свою беспомощность. И невозможность изменить что-либо. Человек понимает, что он лишь игрушка в руках судьбы. Что ничего заранее предполагать нельзя. Изменить – тоже нельзя.

      И бесполезно хвататься за вышедший из повиновения руль, который теперь подчинялся чужой, возможно, дьявольской силе…

      Оля услышала звук удара, машину тряхнуло, что-то снаружи затрещало, с треском повалилось, затем машину вновь крутануло с нездешней силой, и второй удар, и новый треск. Оля на миг потеряла сознание…

      Тишина. Или нет, это не тишина, это уши заложило.

      Жива или нет?

      Оля закашлялась, нащупала замок ремня безопасности, открыла его и вывалилась из машины на мягкую, мокрую землю. Кажется, жива и вроде ничего не сломано, только в голове гудит…

      Оля заставила себя подняться на ноги.

      И первое,