Свет! Больше света! Викторианская медицина с доктором Ватсоном. Светозар Чернов

за которые, как лошадь за повод, держал его доктор Ватсон.

      Когда ушел профессор Штеленбош, а с ним вместе и констебль Джонсон, явившийся узнать, почему во второй раз нет электричества, и получивший объяснения (вернее, оправдания), великий сыщик и его друг уже сидели у камина.

      – Видите, дорогой Ватсон, а вы еще упрекали меня.

      – Я не упрекал вас, Холмс.

      – Нет, вы меня упрекали! – уперся знаменитый сыщик. – Вы говорили, что я сорю деньгами!

      – Я сказал: «Я очень тронут». Но вы в самом деле потратили целое состояние! Весь гонорар этого Штеленбоша уйдет на штраф Северо-западной электрической компании. На что мы будем жить?!

      Доктор представил, как обитатели дома 221Б по Бейкер-стрит живут на его скромную пенсию и опечалился.

      Но Шерлок Холмс сказал:

      – Ох, Ватсон, какой вы все-таки бол… я имел в виду, вам недостает воображения. Это же естественно! Во-первых, как вы могли заметить, профессор – человек нервный. У него так тряслись руки от страха, что он приписал к чеку лишний ноль, чем несколько увеличил наш доход. А во-вторых, пока не было света, ограбили ювелирный магазин на Холлборн и банк на Оксфорд-стрит. А из магазина Фигсли-и-Пиксли вынесли особо ценную ванну и русские часы в малахитовом футляре "Hoziayka Mednoy Gory". Я не знаю, что такое Mednoy Gory, но Hoziayka – это нечто вроде миссис Хадсон. «Миссис Хадсон Mednoy Gory». Удивительные часы, я не раз видел их в витрине. Очень большие и тяжелые.

      Сыщик рассмеялся.

      – Ерунда какая-то: вынести их мог только человек огромного роста и силы. Тем не менее, часы свистнули. А все жертвы преступлений придут куда?

      Голос его сделался таким ласковым, каким говорят обыкновенно с очень маленькими и очень капризными детьми. Доктор Ватсон что-то неразборчиво промычал.

      – Правильно, ко мне, – согласился Холмс. – Так что на какое-то время мы с вами обеспечены.

      В эту минуту другие часы – старинные часы в гостиной на Бейкер-стрит, 221Б пробили полночь. Первую полночь 1900 года.

      Начинался двадцатый век.

      Чем болели викторианцы

      Однажды в самый разгар холодной зимы 1900 года знаменитый сыщик Шерлок Холмс со своим другом доктором Ватсоном сидели у камина в гостиной. Точнее, это доктор Ватсон сидел у камина. А Шерлок Холмс пилил на скрипке.

      – Знаете, Холмс, – неожиданно произнес доктор, – а ведь я пишу книгу.

      – Нашли, чем удивить, – фыркнул сыщик.

      Доктор обиделся.

      – Но ведь я пишу совсем не о вас, Холмс.

      Великий сыщик так и подскочил.

      – КАК!

      – Не могу же я все время писать о наших с вами похождениях, – доктор Ватсон пожал плечами. – Я все-таки врач. Я хочу написать для потомков. Это будет нечто вроде обзора самых обычных болезней и лекарств нашей эпохи.

      Холмс продолжал терзать свою скрипку.

      – Двадцатый век, – голос доктора зазвучал торжественно, – начался. Совсем скоро люди станут другими. Жизнь станет другой. И если мы не оставим о себе память, через какие-нибудь жалкие сто лет никто уже не будет знать, какой была медицина в эпоху Шерлока Холмса!